Метка: правительство

Очевидно, що основне навантаження щодо реалізації необхідних змін у країни лягає на парламент та уряд. Парламент із великою однопартійною більшістю ми вже маємо, і поки він готуватиметься до початку роботи, варто замислитися над тим, яким буде уряд.

Є два альтернативних способи формування уряду. Перший — політичний уряд. Іншими словами: поділити міністерські портфелі між ключовими членами власної команди. У зрілих демократіях це традиційний спосіб, і в ньому немає нічого поганого: він означає політичну відповідальність перед виборцями. Проблем тут немає, адже партія будується на низових організаціях, партійні фінанси прозорі, партійні системи підготовки кадрів випускають кваліфікованих фахівців, партійна ієрархія піднімає вгору найдосвідченіших з найчистішою репутацією, а вся діяльність партій та уряду знаходиться під постійним контролем громадянського суспільства та судової влади. Хто схибив, вилітає назавжди, а то й опиняється за ґратами.

У незрілих демократіях такий підхід зазвичай не спрацьовує. Адже партії являють собою нашвидкуруч побудовані проекти без низових організацій, сталої прозорої фінансової системи, без внутрішньопартійних дискусій та контролю. А суспільство слабке і не має незалежних судів. Тим часом до міністерських портфелів додаються грошові потоки і відповідні спокуси, а партійні лідери завжди знайдуть спосіб нагадати міністрам, завдяки кому вони отримали свої крісла. А ще є партійні спонсори, про яких не треба забувати, бо вони вимагають повернення зроблених інвестицій. А ще є ключові групи мажоритарників, об’єднані за інтересами і спонсорами, і з ними також треба розрахуватися за підтримку. Отже, крім всіляких внутрішніх і зовнішніх зобов’язань, виникає ще друга проблема — комплексності змін: різні портфелі дістаються різним групам інтересів, які погано узгоджуються між собою. Тому жоден політичний уряд, навіть складений з представників однієї партії, ніколи не був командою. Прем’єр-міністри в таких урядах не керували, а намагалися зберегти керованість, в той час як їхні підлеглі просували інтереси своїх груп впливу. Це нагадувало оркестр, в якому кожен грає по своїх нотах, але всім роздали різні музичні твори.

По-третє, і це найголовніше, проведення реформ передбачає втрату політичного рейтингу. Коли ви починаєте справжні реформи, люди перестають з вами вітатися, сказав колись Каха Бендукідзе. Робити реформи і сподіватися на народну любов — це одна з найбільших ілюзій. Як хворий не любить доктора, який прописує йому гіркі ліки та дієту і забороняє алкоголь, так люди не люблять тих, хто здійснює необхідні зміни. Можливість популярних реформ — це міф, за винятком ситуації повністю зруйнованої країни (на щастя, в нас все непогано). В жодній країні реформи ніколи не були популярними, а реформатори не залишалися на другий термін.

Тому політики проводять реформи за принципом «як би щось поміняти так, щоб нічого не міняти, і при цьому зберегти імідж реформатора, за який виборці віддають голоси, а міжнародні організації — гроші». Це можна робити недовго, а що буває далі — ми знаємо.

Друга альтернатива: професійний уряд. Уряд незалежних професіоналів, що мають досвід, бездоганну репутацію і підтримку з боку громадянського суспільства, експертних спільнот та Заходу, але водночас не мають політичних зобов’язань та амбіцій і готові прийняти на себе удар. Ці люди не піклуватимуться про рейтинг, вони зроблять необхідні реформи і підуть під свист та улюлюкання натовпу. За словами американського філософа Дж.Ф.Кларка, «Різниця між політиком і державним діячем полягає в тому, що політик думає про наступні вибори, а державний діяч — про наступне покоління».

Перевага професійного уряду не лише у відданості та відсутності страху перед рейтингами. Для здійснення кардинальних змін у країні потрібні сотні фахівців (не просто гарних, а найкращих) та західні гроші. Найкращі фахівці підуть лише за людьми із чистою і міцною репутацією, вони не підуть за політиками. Захід дасть гроші лише людям із чистою і міцною репутацією, він не дасть їх політикам. Питання довіри стосується не лише кредиторів, а й інвесторів.

Професійний уряд може і повинен бути справжньою командою: коли не треба роздавати портфелі групам впливу, то в уряд заходять люди, об’єднані спільними цінностями і програмою дій. Найкраща ситуація, коли таку команду формує і пропонує на затвердження прем’єр-міністр, який отримав схвалення парламентської більшості. Тоді це буде злагоджений оркестр. Тоді це буде, як казав Лобановський, не команда зірок, а команда-зірка.

Є ще дві вагомих причини, важливі для президентської команди. По-перше, політичний уряд, сформований із членів цієї команди, не захищатиме президента від критики з боку громадян. Все незадоволення спрямується на нього персонально. Натомість професійний уряд прийме удар на себе. По-друге, політичний прем’єр-міністр завжди в українській історії має власні політичні амбіції (Володимир Гройсман є найсвіжішим, але далеко не першим прикладом). Натомість професійний уряд піде у відставку, зробивши свою брудну справу і залишивши президента з чистими руками. Брудну, тому що розчищення загидженої стайні ніколи не було чистою роботою.

Давайте подивимося, як вищезазначені дві альтернативи виглядали в новітній українській історії.

Перший уряд, сформований після Майдану, був політичним, коаліційним і залишився в пам’яті лише окремими гучними скандалами. Незважаючи на відсутність підтримки з боку парламенту, багато можна було зробити на урядовому рівні, але всі можливості перших найдорожчих півроку було змарновано.

Саме тому майже півсотні організацій громадянського суспільства почали восени 2014 року просувати ідею професійного уряду. Вона не була повноцінно реалізована, але тоді вдалося переконати керівників двох фракцій. В результаті з’явилися такі міністри, як Айварас Абромавичус, Наталія Яресько, Андрій Пивоварський, Олексій Павленко та багато заступників із фахових середовищ. Саме завдяки їм розпочалися зміни, що наводять в якості позитивних прикладів реформ. Звичайно, було би краще мати професійним весь уряд, а не чверть. А ще було би краще не мати конфліктів між урядом і командою президента. Але я точно можу стверджувати, що без професіоналів майже нічого би не було.

Вихід значної кількості цих професіоналів з уряду означав зупинення чи принаймні суттєве гальмування реформ, що ми й побачили у другій половині президентського терміну Петра Порошенка.

Але і в нинішньому уряді є залишки професійної когорти — Оксана Маркарова, Уляна Супрун, Ольга Трофімцева, Макс Нефьодов. Ще кілька формально партійних міністрів насправді є незалежними професіоналами, що лише зовні демонструють партійну лояльність (не буду називати прізвищ, аби уникнути суперечки). Це все ті, хто не боїться конфліктів із кланами. Ті, хто прагне змін. Саме тому у сферах їхньої відповідальності відбуваються позитивні процеси.

Нам потрібен професійний уряд. Нам потрібні швидкі і рішучі зміни, а це можуть зробити лише професіонали, які знають що, знають як, не бояться і не думають про рейтинги. Потім можна все звалити на них, але справа буде вже зроблена. Такі люди в країні є, і у них є досвід і наснага. Не буду тут наводити списки кандидатів, вони давно вже обговорюються в різних медіа. Скажу лише, що всі рейтингові кандидати, на мій погляд, є дуже достойними.

Але ці люди поставлять багато питань і певні умови. Хто і як формуватиме уряд? Чи не стануть професіонали лише ширмою, за якою політики залагоджуватимуть свої справи? Чи матимуть право міністри формувати власні команди заступників, чи залишаться ізольованими одинаками (це причина кризи першого постмайданного уряду)? Яким буде механізм взаємодії між урядом і президентом, урядом і парламентом? Врешті, які реформи робитимуться, які політичні рішення будуть впроваджуватися?

Наостанок додам, що вікно можливостей дуже коротке, воно ніколи не бувало більше за півроку. Тому думати і діяти треба швидко.

Солидарность и доверие. Два кита, способные заставить нас сопереживать. Солидарность и доверие были на Майдане. Украинский протест был открыт для всех – ни язык, ни уровень доходов, ни география прописки не были преградой. Именно это сделало Майдан привлекательным, массовым и, в результате, обрекло на победу. Об этом пишет автор на сайте «Крым. Реалии».

Люди не расходились в морозы. Жертвовали незнакомцам. Стояли рядом с теми, кого не знали. А когда началась война – доверие и солидарность перекочевали на фронт. Без них не случилось бы волонтерства и добробатов. Но по мере затухания оборонительной повестки кризис доверия вновь стал проявляться.

И в этом проблема.

Потому что солидарность и доверие нужны не только для защиты от внешнего агрессора. Они попросту выгодны для страны в целом. Социология беспристрастна: люди с большим объемом социального капитала чаще выбирают активную стратегию экономического поведения. Например, в случае финансовых проблем люди с большим числом контактов ищут дополнительные заработки втрое чаще.

Принято считать, что объем социального капитала велик, если у человека порядка 100 «слабых» связей (например, коллеги по работе) и более 10 «сильных» связей. Эти показатели напрямую коррелируют с готовностью людей заниматься бизнесом. Простая иллюстрация: в северной Европе уровень доверия – порядка 60-65%. В Центральной Европе – 40-45%.

А вот Украина по этому показателю сегодня довольно похожа на Россию. В обеих странах уровень доверия колеблется на уровне 25%. В итоге получается ситуация, когда атомизированная страна не готова объединяться на горизонтальном уровне для решения самых элементарных бытовых задач.

Покрасить подъезд? Отремонтировать детcкую площадку? Нанять консьержа? Каждая из этих задач превращается в неразрешимую проблему – в случае, если между соседями нет доверия. И это дает проекцию в пространство политики. Кризис солидарности не создает новые политпроекты. Автоматически рождает скепсис к тем, кто пытается что-то делать. Обеспечивает голосование по принципу «против», а не «за».

Александр Пасхавер в одной из своих публичных лекций объяснял эту реальность историческим опытом Украины. По его мнению, страна остается заложницей «колониальных» ценностей – тех самых, что укоренились тут за столетия. Отсутствие опыта собственной государственности привело к тому, что современные украинцы по инерции не доверяют институтам. Государство по привычке воспринимается как «оккупационное» явление.

В результате, современная украинская стратегия выживания довольно проста. Не доверять государству, потому что оно «чужое», а потому придет и отнимет. Не обустраивать общественное пространство, потому что ты его не контролируешь. Инвестировать лишь в собственное благополучие, не отвлекаясь на коллективное.

Все эти схемы работают, когда ты живешь в покоренной колонии. Когда столица принимает решения в интересах метрополии. Когда институты чужие, а приватизировать их изначально не представляется возможным. Но эта стратегия становится балластом, если тебе нужно обустраивать собственное государство.

Впрочем, доверие и солидарность способны быть ресурсом даже в условиях оккупации. Неслучайно, что в Крыму именно крымские татары оказались самой сплоченной группой, способной к коллективной фронде. В результате, последние четыре года Москва пытается эту солидарность растворить. Судя по всему – не особенно успешно.

Нет, украинская реальность не выглядит как приговор – иначе в 2014 году страна бы не выстояла. Но в любых стратегиях будущего нужно учитывать то, что наша способность доверять остается на уровне Пакистана. Что этот показатель будет меняться довольно медленно. Что все разговоры о том, что «украинцы не доверяют парламенту/президенту/кабмину» должны дополняться уточнением: украинцы вообще мало кому доверяют.

Правильное лечение начинается с постановки диагноза. Если вы не знаете, зачем вам дружить и любить, то помните. Это – выгодно.

Вчера состоялось заседание Внешней комиссии по отбору руководящего состава Государственного бюро расследований (ДБР) с участием директора Бюро Романом Трубой. Это уже третье собрание комиссии, два предыдущих заседания результатов не дали. Между тем, уже третий месяц в Бюро работают всего три человека — глава ДБР и два его заместителя, еще несколько человек определены в патронатную службу директора. При этом у агентства до сих пор нет здания, между главой и заместителями разгорается противостояние, а директор самолично принимает решения, которые противоречат или не предусмотрены законом.

Это не паникерство и не истерика. Мы действительно хотим помочь создать этот орган законно, а не кулуарно и через колено. Между тем, одно из краеугольных правоохранительных органов в стране формируется крайне медленно и с нраушением закона, что подрывает доверие ко всему процессу.
Вчера комиссия должна была определить квалификационные требования к кандидатам на должности руководителей территориальных управлений и центрального аппарата, а также сотрудников подразделений внутреннего контроля — персонала, который непосредственно будет проводить проверку всех остального штата ДБР на полиграфе. И уже на этом этапе допущены два грубых нарушения закона.

1. Директор Бюро Роман Труба решил лично утвердить квалификационные требования к этим сотрудникам, что напрямую противоречит закону про ДБР, который четко указывает, что директор Бюро не имеет полномочий определять требования к главам территориальных органов, руководителям управлений центрального аппарата и органов внутреннего контроля.

2. Директор ДБР заявил, что он уже разделили сотрудников ДБР на тех, у кого будут спецзвания и тех, у кого их не будет. В частности, к атестованным он отнес сотрудников оперативных и следственных подразделений, подразделений внутреннего контроля и работников спецподразделений. Все остальные сотрудники, по мнениею директора ДБР, должны быть госслужащими, по мнениею. В принципе, идея правильная. Но есть одна проблема: действующим законодательством спецзвания в принципе не предусмотрены для сотрудников ДБР, и подзаконным актом этот момент урегулировать невозможно. По факту, на данный момент все (!) сотрудники работники ДБР являются госслужащими. При этом никто в Бюро не предусмотрел, как будут получать спецзвания сотрудники других органов, переходящие на работу в ДБР. На какую должность, например, будет переходить майор полиции, и что делать с его предыдущим званием, если он станет руководителем регионального управления.

Еще более странно повела себя Внешняя комиссия ДБР, которая дала согласие на такую процедуру.

То есть, директор ДБР обратился к комиссии с предложением нарушить закон, а комиссия, обдумав предложение, решила, что да, закон нарушить можно. Еще раз подчеркну, это не вопрос трактовки.

Согласно всем канонам, директор ДБР может делать только то что предписано ему законом, а не все, что ему разрешит комиссия.

Одно из двух — либо Роман Труба сознательно нарушает закон, что впоследствии может вылиться в судебные разбирательства. Либо директор ДБР имеет договоренности в парламенте о том, что закон поменяют, и ему разрешат действовать так, как он делает сейчас. При этом в парламенте лежит как минимум три проекта документов про изменения в законе про ДБР. Авторами двух из них являются народные депутаты, в том числе и я. А третьего — Кабинет министров. Депутатские законопроекты не попадают в повестку дня, поскольку з аних не хочет голосовать Нроадный фронт, некоторым членам которого удобно решать кадровые вопросы в ДБР в кулуарном режиме, напрямую с директорам Бюро.

Еще интереснее с правительственным законопроектом. Как выяснилось, в начале этого года правительство сфальсифицировало документы о подаче своего законопроекта в парламент, по сути подложив под законопроект лета 2017 года совсем другую версию, разработанную под новоназначенного главу ДБР уже в январе 2018 года. Мы две недели не можем добиться от Кабмина проекта решений об этих законопроектах. В секретариате правительства банально не выдают протоколы и решения и не отвечают на запросы.

Абсурдность ситуации состоит в том, что несмотря на все эи нарушения закона и фактическое отсутствие требований к кандидатам, конкурс уже объявлен — прием документов начнется 2 марта и продлится до 2 апреля.

Просмотр фильма «Киборги» вдохновил меня на размышления. Долго я носил их в себе. Но в конце концов решил поделиться с вами. Это не совсем о фильме, но … решать вам.

Выбор идти или не идти в политику — очень непростой. И это личный выбор каждого.

Человек, который идет в политику или в исполнительные или судебные органы, должен быть примером. Это как записаться добровольцем на фронт. Не бывает так, чтобы ты шел на войну и не жертвовал комфортом, спокойствием семьей, собственной безопасностью. Люди идут защищать свою страну, осознавая риски. Именно этим добровольцы вдохновляют других.

Успешный политик в таком государстве как сегодняшняя Украина должен быть не просто добровольцем. Успешный политик в Украине сегодня действительно обязан быть «киборгом».

Он / она должен быть равнодушным к соблазнам. Не бояться опасности. Быть устойчивым к стрессам.

Он / она должен обладать незыблемыми ценностями, большой праведной целью и хорошим пониманием человеческой природы.

Читайте также: Исповедь россиянина: Этой раковой опухоли не должно существовать

Он / она должен осознавать, что людей со сверхвысокими моральными принципами в мире не так много. Большинство — достаточно земные существа. Их надо воспринимать такими, какие они есть: со всеми комплексами, слабостями и мотивами, как явными так и скрытыми. Но, при этом, самому никогда не опускать собственную «планку».

Вместе с тем, все действия политиков должны быть хорошо продуманными и рассчитанными заранее.

Если ты должен перестроить дом, в котором сам же и живешь, а переехать тебе некуда, худшее что можно сделать — начать с разрушения основного фундамента, не создав фундамента переходного … тебя просто похоронит под обломками твоего же дома.

Стратегия для политика у власти, по моему мнению, должна быть такая:

Собственным примером и поступками завоевываешь авторитет. Сплачиваешь команду единомышленников, пользуясь этим авторитетом. Осторожно, но уверенно проводишь изменения и в первую очередь те, которые дают быстрый результат. Положительные изменения добавляют тебе все больше и больше сторонников. Когда таких становится относительное большинство — начинаешь кардинальные фундаментальные изменения.

При этом на каждую болевую реформу должны быть обезболивающие.

Во-первых, в виде необходимых политических компромиссов, правда, только таких, которые никоим образом не противоречат основной цели (к сожалению, без умения договариваться не бывает устойчивого результата!).

Во-вторых, в создании у людей понимание того, что все необходимые болезненные изменения ты переживаешь вместе со всем народом. Плохие дороги, отсутствие парковок, некачественные жилищные условия, громоздкая неэффективна бюрократия и т.д. — все это политик в определенной степени должен чувствовать на себе, как и обычные граждане.

Ничто так не деморализует людей, как ощущение лицемерия со стороны тех, кто постоянно с трибун кричит о справедливости, а сам демонстрирует тотальное пренебрежение к ней.

Генерал приказывает, но спит в окопах с солдатами.

Учитель ведет учеников на гору, но ест ужин за одним столом с ними.

Врач лечит болезнь, но при этом думает о том, как больному облегчить боль.

Ученый доволен открытием, но радуется справедливому замечанию от коллег.

Отец думает о том, что будет с его детьми когда его самого уже не будет на этом свете.

Все эти принципы должны лечь в основу поведения любого политика, который претендует на место в истории. А если не претендует, то пусть убирается обратно в «тыл».

Ибо на фронте от таких — никакой пользы. Только лишнюю порцию каши съедают. Не место таким политикам «передовой»!