Международная правозащитная группа «Агора» подготовила доклад «Россия под наблюдением», посвященный политически мотивированной слежке в РФ. Сообщается, что ежегодно происходят десятки подобных случаев, что позволяет говорить о «систематическом политически мотивированном вторжении государства в частную жизнь граждан».
Политически мотивированная слежка, по оценке правозащитников, стала более распространенной в начале 2010-х годов. Ежегодно фиксировалось по нескольку десятков таких случаев. Резкий рост произошел в 2014 году (177 случаев) – на фоне присоединения Крыма и конфликта с Украиной. Правозащитники связывают это с массовыми облавами на крымских татар, которые сопровождались принудительным дактилоскопированием и отбором слюны для анализа ДНК.
В 2015 году политически мотивированной слежки стало меньше (22 случая), однако в нынешнем году она вновь участилась – только с января по май было зафиксировано 53 случая. Результаты такой слежки, по данным «Агоры», используются, в частности, для дискредитации оппозиционеров и гражданских активистов. Это происходит на фоне активизации политической жизни в преддверии выборов в Госдуму (они пройдут в сентябре 2016 года) и других избирательных кампаний.
Один из видов политически мотивированной слежки – контроль передвижений. Для этого применяется, в частности, база данных «Розыск-магистраль», которую органы внутренних дел РФ используют с начала 2000-х годов (приказ о ее создании, как отмечают авторы доклада, никогда не публиковался). В нее наряду с людьми, находящимися в розыске или подозреваемыми в различных преступлениях, включены политические и гражданские активисты – их имена находятся в разделе «Сторожевой контроль». Так, в 2007 году после попадания в эту базу был задержан нижегородский правозащитник Сергей Шимоволос: он направлялся в Самару для того, чтобы расследовать задержания участников акций протеста, связанных с саммитом Россия-ЕС. Правозащитник рассказывал, что ранее ему приходилось прибегать к уловкам, чтобы его по надуманным предлогам не сняли с рейса, – например, сдавать купленный билет и покупать новый непосредственно перед отходом поезда, чтобы милиция не успела получить данные о его передвижениях.
Другая разновидность слежки – прослушивание телефонных переговоров. Официальные запросы на контроль телефонных и иных переговоров, а также ограничение тайны переписки суды поддерживают в абсолютном большинстве случаев (число таких запросов постоянно растет). С 2007 по 2015 год было подано 4,6 млн ходатайств, поддержку в судах получили 97%. В общей сложности, как отмечают авторы доклада, за последние 9 лет только официальному прослушиванию могли подвергаться около 9 млн человек. Несмотря на то что на прослушку требуется судебное разрешение, сотрудники спецслужбы, как отмечают правозащитники, не обязаны предъявлять его оператору связи. Таким образом, как констатируют авторы доклада, «правоохранительные органы обладают прямым доступом ко всем мобильным телефонным переговорам и данным, касающимся сообщений». Наряду с этим законодательство позволяет прослушивать не только подозреваемых или обвиняемых, но и лиц, которые могут располагать информацией по тому или иному уголовному делу.
Среди других методов политической слежки – скрытое видео- и аудионаблюдение (недавний пример – показанное по российскому ТВ видео о частной жизни Михаила Касьянова) и взломы аккаунтов (один из последних случаев – взломы аккаунтов Telegram активиста Олега Козловского и сотрудника Фонда борьбы с коррупцией Георгия Албурова, сопровождавшиеся, как они рассказали, отключением SMS-сервиса их сотовым оператором). В этом же контексте авторы доклада рассматривают и сбор биометрической информации у гражданских активистов и оппозиционеров. Правозащитники констатируют, что система слежки, формально созданная для предотвращения и расследования преступлений, «целевым образом применяется в отношении политических и гражданских активистов». При этом, как отмечают они, ни один из таких случаев не привел к наказанию виновных. По их мнению, это свидетельствует о «безнаказанности власти и незащищенности частной жизни» как активистов, так и прочих жителей России.
