Не ручаюсь за весь мир, но во многих знакомых мне странах тема «Боярышника» стала поводом для шуток и воспоминаний. В отношении шуток промолчу – мало ли кто склонен к черному юмору и позволяет себе шутить над несчастными российскими алкоголиками, но истории в связи с этим занимательные. Мои друзья болгары напомнили о событии, которое произошло 9 сентября 1944 года, когда советские солдаты обнаружили на железнодорожной станции Бургаса цистерну со спиртом и распили ее.
До сих пор в том городе стоит скромный обелиск: «Тук са погребани съветските войни починали в гр. Бургасе». А болгарские журналисты иногда напоминают о том, как 90 советских солдат и офицеров «полегли» в борьбе с метилом, который оказался в той цистерне. На самом деле, в 1944 году Советская армия вошла в Болгарию без сопротивления и без единого выстрела, а «Алеши», стоящие в большом количестве по всей стране – лишь дань традиции: раз армия зашла, то она непременно должна быть освободительницей. Поэтому на памятник Алеше под Пловдивом потратили огромные деньги. А единственным жертвам того события девяти десяткам солдат и офицеров монумента не положено – лишь бетонная «чушка» со словами.
История с болгарским отравлением – лишь один из эпизодов той войны. Согласно приказу маршала Жукова «О случаях отравления военнослужащих трофейными спиртными жидкостями», только за две недели и только в войсках 1-го Белорусского фронта – с 23 апреля по 5 мая 1945 года – от трофейного спирта погибло 135 солдат и офицеров, еще 24 – ослепли.
А сколько десятков тысяч полегло за все годы войны?
Конечно, советское командование заботилось об удовлетворении насущных и традиционных потребностей солдат и еще с финской кампании приказало выдавать боевые 100 грамм, «ввиду тяжелых погодных условий». При этом танкистам выдавалось 200 грамм, а летчикам – 100 граммов коньяка. Всего за финскую войну – с 10 января по начало марта 1940 года – военнослужащими Рабоче-Крестьянской Красной армии было выпито более 10 тонн водки и почти 9 тонн коньяка. Традиция официального пьянства была продолжена: Постановление от 22 августа 1941 года № ГКО-562с «О введении водки на снабжение в действующей Красной Армии» предписывало выдачу 40-градусной водки в количестве 100 граммов в день на человека красноармейцу и начальствующему составу войск первой линии действующей армии. Затем командование уточнило, что кроме красноармейцев, сражающихся на передовой, водку должны получать также летчики, выполняющие боевые задания, и инженерно-технический состав аэродромов действующей армии. Водку везли на фронт в цистернах, разливали в молочные бидоны, и каждый день солдаты выпивали свои 100 граммов, а потом шли в атаку.
Молодые погибали в бою, плохо ориентируясь в состоянии алкогольного опьянения. Потом выдачу водки ограничили только для передовых частей, а в мае 1943 года и вовсе запретили, кроме бойцов, участвующих в наступательных операциях, а также передовых частей НКВД – и железнодорожным войскам «фронтовые 100 грамм» все же выдавали.
Генерал армии Николай Лященко говорил, что «водка объективно снижала боеспособность Красной Армии», но странная традиция была отменена только в 1945 году, после окончания войны. Все эти годы официального пьянства сопровождались неофициальными попойками, часто в большем количестве, чем законные 100 граммов. Особенно после того, как Советская армия перешла границу и началось «триумфальное» освобождение Восточной Европы. Освобождалась не только территория, но и запасы алкоголя в домах освобождаемого населения.
Настоящие потери «освободителей» от алкоголя начались именно тогда – никто особо не мешал грабить дома местных жителей, действовало негласное правило варварской войны – награбленное считалось трофеем.
1944-1945 годы – период самых больших потерь от фронтового алкоголизма. Солдаты, опьяненные алкоголем и славой «освободителя», пили и бесчинствовали. Командующий войсками 46-й Армии Герой Советского Союза генерал-лейтенант Александр Петрушевский в своем приказе отмечает: «17 апреля 1945 года красноармеец Константинов, по предложению старшины батареи Шопорова, привез в расположение батареи флягу с 60 литрами неизвестного спирта, обнаруженного им на станции Шлейнбах. В течение 17-18 апреля 1945 года с ведома командира дивизиона майора Саливанова и его заместителя по политчасти майора Трелис, спирт распивался личным составом, в том числе Саливановым и Трелис, угощавшими указанным спиртом прибывших на НП дивизиона штабных офицеров из 297-й стрелковой дивизии. В результате преступной беспечности 67 военнослужащих бригады получили отравление и 12 из них умерли. В тяжелом состоянии на излечении находилась большая группа военнослужащих, и среди них майоры Саливанов и Трелис».
Ладно, на фронте спиртом дармовым травились, согласно информационному сообщению интендантского управления 1-го Белорусского фронта от 6 мая 1945 года, «в 6-й Воздушной армии отравилось 6 бойцов толом, обернутым в наши этикетки с надписью «суп-пюре гороховый», приняв тол за пищевой продукт согласно этикетке». Вероятно, взрывчаткой закусывали после потребления ворованного спирта.
А как командование боролось с «распущенностью» военнослужащих, особенно офицеров, изголодавшихся по женской ласке и не скрываясь развлекались с освобожденными ими иностранками – польками, чешками и немками? Тоже запрещающими приказами, которые, как правило, действовали короткое время, потом их забывали – так велик был соблазн вседозволенности.
И так было везде, куда ступал сапог советского солдата. Даже в Афганистане, мусульманской стране, доблестная армия не теряла свои традиции, приспосабливаясь к новым условиям – контрабандой возили спиртное на военных самолетах, заводили знакомство с медицинским персоналом госпиталей или пользовались обычным и доступным способом – лосьон, одеколон, зубная паста и гуталин. Трудно сказать, соответствовала ли действительности информация полковника ФСБ Ильи Шабалкина, который в качестве начальника пресс-службы рассказывал, что чеченцы в 2000 году создали подпольные заводы по изготовлению отравленной водки. Шабалкин признал по крайней мере один факт – солдаты пили и там. Как пили и воровали или отбирали спиртное на войне в Грузии и сейчас в Украине. Не сомневаюсь, что они быстро смекнули, что спиртным можно поживится и в христианских кварталах Алеппо.
И вот наступил долгожданный день – российский повелитель дал оценку случившемуся в Иркутске. Дмитрий Люстрицкий из иркутской «Областной газеты» спросил на пресс-конференции Путина о том, что он думает в связи с массовым отравлением после потребления «алкогольсодержащих жидкостей непищевого назначения».
Вопрос был наводящим и чудовищным в плане культурной коннотации русского мировоззрения – «планируются ли какие-то мероприятия по снижению алкоголизации населения, борьбе с алкоголизмом как социальным злом в целом?»
Вождь профессионально объяснил, что русский народ тут не при чем: «Ряд граждан, причем иностранного государства, организовали работу по производству препаратов для очистки ванн и использовали спирт, который не является ядом. Но один из деятелей этой группы решил отдельно заработать, и, я думаю, не понимая реально, что он делает, добыл (не буду здесь использовать моветон), раздобыл где-то технический спирт и использовал его». Это как немцы, поляки и чехи соблазняли советских солдат бочками с денатуратом – выставляли в открытом доступе, а наивный «освободитель» думал, что это подарок и выпивал.
Вторая часть ответа Путина еще более откровенная: «Теперь по поводу алкоголизации. Да, действительно, это проблема. Кстати говоря, она, может быть, даже не больше, как это ни странно, чем в некоторых других странах, особенно в Северной Европе».
Вот! Съели? В Швеции, Норвегии и Финляндии тоже алкаши живут, а в остальное время они работают только потому, что российскому народу нужна их продукция. Что делать? И тут есть ответ: «Нужно дальше продолжать напряженную, многоплановую работу с алкоголизацией населения. Это и воспитательная [работа], это и работа средств массовой информации, о чем я вас очень прошу – поддержать нас в этой работе».
Можно допустить, что Путин знает о реальных масштабах пьянства, но как опытный (как он себя позиционирует) чекист, он вряд ли скажет об этом вслух. Зачем расстраивать лишний раз население напоминанием о том, что они в среднем потребляют 9,1 литра алкоголя в год, при том что четверть населения составляют российские мусульмане, а также люди, которые принципиально по этическим или медицинским причинам уступают свои проценты прожженным алкашам? По оценке Владимира Квачкова, официальная цифра в 2,5 млн зарегистрированных алкоголиков значительно занижает их реальное число, так как алкоголем злоупотребляют 30-40% от всего населения России, а потребление алкогольных напитков в пересчете на чистый спирт приблизилось к 20 литрам.
Пьянство «буквально выкашивает смертельной косой коренное население страны», и есть регионы, где до 80% убийств совершается в состоянии алкогольного опьянения.
История с «Боярышником» – небольшая часть российской проблемы, которая, судя по ответам Путина, решаться не будет. Нет смысла, нет желания, нет необходимости уговаривать население пить Absolut или Hennessy. Пить будут то, что есть под рукой, и желательно недорогое, а лучше – бесплатное. «Боярышник» становится символом этой части новейшей истории России.
