«Его глаза мне казались ироничными. Но сейчас, когда он надел балаклаву, скрывшую лицо и оставившую только глаза, я вижу в них злость и усталость. Усталость от бесконечного ожидания появления адекватных полководцев. Злость от того, что те, которые есть, знали о слабых местах обороны. И не сделали ровным счетом ничего, чтобы их устранить», — пишет военный журналист Андрей Цаплиенко на страницах Нового времени.
— Сепары, как дурные, ломились в Новогригорьевку, думали, что там наше слабое место. За один день наступления они потеряли пять танков под Новогригорьевкой. И все равно продолжали пробивать нашу оборону с севера. А потом совершенно случайно их ДРГ зашла с другой стороны, с юго-запада, в Логвиново. И они поняли, что наших там нет.
Я говорю с «Зеленым». Такой у моего товарища позывной. Цвет, вселяющий надежду. «Зеленый» уникальный человек. Талантливый офицер. Профессионал. Его группа артиллерийских разведчиков корректировала огонь изношенных орудий по колоннам противника, не давая окончательно превратить Дебальцевский карман в смертельное кольцо.
Я раньше часто приезжал в Дебальцево и видел, как работает группа «Зеленого». Их слаженность и четкость вселяли уверенность, что Дебальцево мы удержим. Осенью, показывая карту «кармана», он говорил: «Теоретически они могут взять Дебальцево, если у них будет раз в семь больше сил, чем у нас. Но, поверь, для этого им нужно стянуть все, что у них есть на других участках фронта, а на это они вряд ли пойдут. Войск у нас здесь очень много. И, кроме того, им нужно заменить местных «гопников» и казаков на регулярные войска».
Так случилось, что невозможное стало возможным. Количество наших войск на плацдарме сократилось. Значительно ухудшилось качество. И противник смог создать необходимый семикратный перевес. А о том, что на той стороне россияне сколачивают регулярную армию, подтягивая наемников и уничтожая местных несогласных казаков, было известно уже в ноябре. Я хорошо помню, как один из офицеров, «Скорпион», докладывал об этом и сообщал, что вожаки группировок, хлебнув для храбрости и взяв гранаты в руки, приходили на наши блокпосты и предлагали вместе «е..нуть по этим русским». Все случилось так, как говорил «Зеленый». И вот, вспоминая свои слова, он тяжело признает: «Не ожидал, что я окажусь прав».
— Понимаешь, там, с юго-западной стороны от Коммуны и до Луганского практически не было войск. Можешь представить? На почти двадцать километров чистого поля всего три наблюдателя. Больше никого наших. Они просто не могли поверить, что это так. А когда зашли туда, то поняли «О, повезло». И начали закрепляться в селе. Подтягивать ротно-тактическую группу и формировать опорный пункт.
«Скажи мне, а возможно ли было их оттуда выбить?» — спрашиваю. Ведь всего одна ошибка в военном планировании, и, наверное, ее можно было бы исправить.
А «Зеленый» говорит, что ошибки нужно не исправлять, а избегать.
Оказывается, накануне военной катастрофы он примчался в штаб сектора «С» и разбудил командующего сектором полковника Тарана. Было три ночи. Разведчик обрисовал полковнику ситуацию и сказал, что если немедленно не решить вопрос Логвинова и Калиновки, то мышеловка захлопнется. И в ней окажется вся украинская группировка в Дебальцево. К слову, Таран быстро понял суть ночного доклада и пообещал, что тут же будет звонить НГШ, Виктору Муженко.
«Позвонил?» — спрашиваю «Зеленого». «Не знаю, — пожимает плечами артразведчик, — не видел. Но, думаю, что да. Я видел его карту. У него, кстати, были отмечены и Калиновка, и Логвиново, то есть, степень риска он и до этого понимал».
Но события развивались так, словно не было никакого звонка. А, может быть, этот звонок просто ничего уже не решал.
Рано утром девятого февраля российский Т-72 обстрелял машину с офицерами 128-й горнопехотной бригады. Выехал в районе автобусной остановки с надписью «Логвинове» и открыл огонь. Замполит бригады получил тяжелые ранения. Казалось бы, все это вместе с докладом «Зеленого» должно было заставить штаб сектора принять быстрое решение. Но еще почти сутки после этого никаких активных действий со стороны украинских войск не наблюдалось.
Через сутки возле Луганского мы наткнулись на три грузовика с бойцами «Донбасса». Оказалось, они из Логвинова. Зашли при поддержке двух танков. И танки эти были сожжены боевиками. Судя по тому, что рассказали участники неудачной операции, их отправили на зачистку. Хотя сутки спустя, когда рашисты подтянули силы, нужна была не зачистка, а штурм. Даже из такого небольшого села, как Логвиново — тридцать дворов, не больше — выбить слаженную группу с помощью «полицейской» зачистки невозможно. Достаточно вспомнить, сколько времени держалась первая рота, «тараканы», из 25-го батальона в Редкодубе. Это наш военный опыт. И не стоит надеяться, что опыт противника уступает нашему, во всяком случае, в районе Дебальцево.
Грузовики с «Донбассом» стояли не очень долго. Подъехал офицер и, не выходя из своего «УАЗика», скомандовал машинам ехать на Артемовск. И снова потянулось время бездействия, каждая минута, каждая секунда которого, как оказалось, стоила жизни бойцам в котле, крышка над которым почти закрылась.
— «Зеленый», скажи, пожалуйста, а операция по выводу воинов из Дебальцево была спланированной?
Он подумал и сказал: «Ну, конечно, спланированной. Другое дело, что планированием операции занимались не те люди, которым это поручила Родина. Планированием операции занимались офицеры среднего звена. Высшим командиром был комбриг 128-й бригады. То, что Дебальцево держалось две недели, было не благодаря, а вопреки действиям Генерального Штаба. Штаб сектора играл лишь одну роль: был приоритетной целью для артиллерии противника. В управлении войсками он не принимал участия никакого. Хорошо хоть, что не мешал командирам это делать».
В эту группу офицеров входил и он. Я уже знал и о многих десятках погибших при выходе бойцов и о том, что с «Поляны», из расположения 128-й бригады, люди уходили по трупам своих товарищей. Перед тем, как встретиться с «Зеленым», в Луганском мы нашли группу бойцов из 128-й бригады, которым пришлось прорываться, оставив по дороге грузовики с «200-ыми». Мне пришлось даже отдать свою аптечку солдатам — у парней не было медикаментов. «Цілий «Урал», ціла машина «двохсотих» там стоять, і їх звідти ніхто не забере, тому що там вже сєпари. Ми попадали вже в кільце», — говорили они, не стесняясь слез, которые оставляли светлые следы на их покрытых копотью боя лицах. — «Там, в «Уралах» лежать «двохсоті» наші хлопці і їх вивезти ніхто не хоче».
Но я хотел понять, что происходило внутри той группы офицеров, которые выводили людей. И кто должен нести ответственность за Дебальцево. Более откровенно, чем «Зеленый», мне об этом вряд ли кто-нибудь другой смог бы рассказать.
Когда стало ясно, что из Дебальцево нужно уходить, но генштаб при этом не дает никаких указаний, командиры бригад и батальонов стали разрабатывать план отступления. В авральном порядке. Ключевым местом сбора была «Поляна». Но к ней еще нужно было незаметно для противника подтянуть людей с разбросанных по периметру Дебальцево позиций. Были определены промежуточные точки сбора. Но делалось это в режиме строжайшей секретности.
Если бы командиры батальонов и дивизионов связывались друг с другом через штаб сектора и генштаб, то операция провалилась бы, и печальный список жертв был бы несоизмеримо длиннее. Так считает «Зеленый»: «Между нами, командирами, должно было быть два штаба. Но, слава Богу, их не было, мы их исключили из схемы, поэтому операция прошла успешно. Мы разработали способы связи, коммуникации, уничтожали резервы, которые собирались отрезать группировки противника. Операция смогла быть успешной, потому что разрабатывалась на горизонтальном уровне, без участия вышестоящих штабов».
Все частоты слушались противником. Все позывные и топонимы были рашистам известны. Но офицеры смогли придумать такую схему связи, которая позволяла держать в секрете перемещения украинцев и вводить противника в заблуждение. Люди «Зеленого» до последнего оставались на своих местах, прикрывая отход колонн. Один из его артразведчиков, Андрей Кравченко, корректировал огонь по колоннам противника с осколком в груди. Он не покидал позицию. Видел, что от него зависят сотни людей, и готов был отдать свою жизнь за других.
О том, что котел будет, говорили после потери Углегорска. Одним из последних в безопасное место вышел «Скорпион», командир позиции в этом районе.
«Мне скрывать нечего, — признался он сразу же после выхода из котла. — Вот представь. Я наблюдал в течение крайней недели шесть колонн противника по десять-двенадцать машин. Танки, БТРы, БМП. Когда я давал точку, чтобы нанести удар по колоннам или разрушить мост, мне говорили: «Мы не можем туда стрелять». Это командование сектора говорило. Так что, то, что мы оказались в окружении, в этом виновато командование сектора, которое не относилось серьезно к нашей информации. Они даже не владели текущей информацией. Например, я «заказываю» артиллерию по определенной точке, а командование сектора говорит, что там стоят наши. А наших там нет уже неделю. То есть, командование сектора не знает, что наши бросили эту позицию неделю назад. В окружении не Порошенко виноват и не Вооруженные силы виноваты. Виновато командование сектора, которое приехало себе звезду заработать.
Пару часов спустя, немного остудив свой гнев боевого командира, который не понимает бездействия штабистов, «Скорпион» берет в руки гитару. Поет. У него хороший голос. И почти мирный репертуар. «Мы еще сюда вернемся», — он подмигивает в паузах между песнями.
Но «Зеленый» так не думает. Его слова оставляют после себя тяжелое молчание, как оставляют следы в пыли берцы отступающих солдат: «Мы нескоро отобьем Дебальцево. Если это вообще в планах. Невозможно, не имея резервов, планировать наступательные операции. Невозможно силами офицеров среднего звена рисовать укрепления на карте, которые более эффективны с точки зрения обороны. И выстраивать между ними коммуникации. Наступательные действия невозможно планировать, не имея эффективных штабов. Генштаб не работает. Поэтому на сегодня Украина не способна вести наступательные действия вообще! Структура, которая в состоянии планировать успешные боевые операции, у нас отсутствует».
Меня как ведром ледяной воды окатили. И у меня вырвался вопрос. Наивный, простой и единственно возможный: «Что же делать тогда, «Зеленый»?».
«Делать?! — едва не взорвался он. — Я скажу, что делать. Надо менять Муженко немедленно, потому что не только он беда, но беда все те, кого он назначает. Абсолютно некомпетентных, непатриотичных, паркетных генералов и полковников, которые сидят в блиндажах, играют в свои карты и делают вид, что они участвуют в боевых действиях. Я всерьез думаю о том, чтобы перейти в добровольческие подразделения. «Правый сектор», «Азов» или какие-нибудь другие. Под руководством этих бездарей из Генштаба воевать не хочу и людей на смерть не поведу».
И мы начинаем говорить о том, кто бы, хотя бы теоретически, мог возглавить Генштаб и сделать успешной его работу. Обсуждаем качества Воробьева и других генералов. Вспоминаем командиров бригад. Ведь есть же среди них те, кто с самого начала на этой войне и имеет опыт успешных операций.
«А, знаешь, — говорит «Зеленый», — парадокс состоит в том, что, когда от военных зависит будущее всей страны, то на ключевые должности нужно ставить не пятидесятилетних, а тридцатилетних. Так было в Израиле в сорок восьмом, так было в Турции за тридцать лет до того. И там, и там все было на грани тяжелейшего поражения. И именно тридцатилетние командиры во главе армий побеждали противника, у которого был многократный перевес. Потому что мыслили нестандартно. Могли отказаться от шаблонов. И полностью игнорировали советы политиков».
Я пожимаю плечами. Не знаю, где же искать таких тридцатилетних. Но пессимист «Зеленый» оказывается оптимистом: «Я их тоже не знаю. Лично. Но это пока. Такие люди у нас есть. На фронте сорок тысяч человек. Достаточно, чтобы найти таланты среди командиров, у которых в подразделениях дисциплина, нет пьянства, небольшие потери, а на счету успешные, может быть, дерзкие операции. Наше спасение не в «Джавелинах», САУ и «Ф-16», вернее, не только в них. Нам нужны настоящие полководцы. И чем раньше они придут, тем быстрее закончится война».
Я молчу. Сектор «D», Луганский аэропорт, Иловайск, Новоазовск, Донецкий аэропорт, два блокпоста на Бахмутской трассе, теперь Дебальцево. Казалось бы, в этой невеселой топонимике войны уже должно бы появиться имя. Не мессии. Не лидера. А просто командира. Командующего. Полководца.
— «Зеленый», не слишком ли долго мы ждем? Страна ждет?
Но «Зеленый» лишь подмигивает в ответ. В его глазах пропадает злость и усталость, он снова становится ироничным, каким и был до Дебальцевского отступления.
Кстати, артразведчик остался на фронте. Значит, «Зеленый», ты все же ждешь перемен!
Андрей Цаплиенко, военный корреспондент, телеканал 1+1
