Слова убивают. И иногда журналист знает о том, что слова могут убить, знает, что после нажатия кнопки «опубликовать» слова начнут жить своей жизнью, словно ты нажал на спуск, и летят как пули и смерть. Да, статьи иногда стреляют. Это работа.
Иногда эта работа — необратимость, когда ты видишь угрозу, говоришь о ней, предупреждаешь, и ничего, ничего не можешь изменить…
У меня не было поначалу к нему никаких эмоций. Я не знал этого человека. Он как-то заработал денег в Москве, при этом будучи на госслужбе длительное время, он был депутатом КПРФ, и голосовал за присоединение Крыма, был причастен к войне в Украине. У меня не было оснований ему симпатизировать, ведь сюда он сбежал за убежищем. Но он стал свидетелем по делу о госизмене Януковича, и он был нужен нам в этом качестве, он был нужен моей стране.
Денис Вороненков, как мне стало известно, поддержал также Илья Пономарев, единственный депутат Госдумы, который голосовал против аннексии Крыма, Илью я очень уважаю за этот благородный поступок.
Свидетель был убедителен. И тут я понял, насколько это опасно. Материал получился взрывной. И тут мне пришлось наступить на горло собственной песне. Я не мог просто так выписать человеку билет на войну, хотя и рисковал, что он испугается, порежет текст, все уберет… Но я понимал, что его за эти слова будут убивать, и… я не смог не сказать об этом. Наверное, странно выглядит, но пробежав глазами текст с правками, я не взял его и не ушел, а сказал ему, что это интервью станет сенсацией, и что на него начнут охоту: «Вы понимаете, что вас могут убить из-за того, что вы сказали про Путина и российскую власть? Они безумно перепугаются! Сделают попытку добраться до вас и вашей семьи».
Вороненков спросил меня беспечно: «А что я здесь сказал, чего никто не знает, и чего бы не говорили в российской оппозиции?»
Я ответил: «Вы были всю жизнь частью этой системы, одним из них. Вы с ними работали, служили, делали карьеру, вы знаете их лично, их семьи, их привычки, их дома, их грязные делишки. Они пели у вас на свадьбе, доверяли свои секреты, просили об одолжениях. Пономарев и Навальный для них оппоненты открытые, они для них всегда были чужими, к ним нет никаких обязательств. А вы — свой, и вы для них станете предателем, и они захотят отомстить, потому что не знают, что еще вы о них расскажете или сделаете».
Я рисковал как журналист тем, что он начнет смягчать формулировки, что-то выбросит про Путина. Текст лежал перед ним на столе, и он мог снова протянуть руку и многое вычеркнуть то, что не относилось к Януковичу, Крыму и войне на Донбассе…
Вороненков сказал примерно так: «Я все решил. Я и так долго от них зависел, пусть они боятся. В Европу уезжать не хочу, достанут как Литвиненко, если захотят. Да, риск есть, но риск это и есть свобода».
Интервью вышло утром 14 февраля. Вечером Ворненкова объявили в федеральный розыск РФ и началось… Через три дня он набрал меня — «Вы были правы, я не ожидал такой истеричной реакции. Они говорят только обо мне! На всех каналах мне посвящены главные выпуски, пишут все газеты и сайты, «Новая газета» даже заказуху написала. Я такой ненависти не мог себе даже представить! Буду продолжать давать интервью».
Я увидел, что человек впервые для себя в жизни открыл, что такое свобода, и каждое слово свободы ему нравилось пробовать на вкус. Я сказал: «Они попытаются вас убить, берегите себя».
Мы больше не встречались после интервью. Но он мне регулярно звонил и писал, присылал свои новые интервью, благодарил за тот первый текст, который многое для него изменил, а я читал, как много о нем пишут и говорят в РФ, как угрожают, и понимал, что все это не игра, что эти слова уже свистят у виска… Но Украина для него это была дверь на свободу, и он сам этой свободой бравировал…
В 11.21 23 марта он переслал мне сообщение — свое новое отличное интервью сайту «Гордон» и Алеся Бацман, там были такие строки:
«- В Украине много российских агентов и продажных чиновников, особенно в правоохранительных структурах. Откуда уверенность, что не хлебнете кремлевского чая с полонием, как бывший сотрудник ФСБ Александр Литвиненко, сбежавший в Лондон?
– (Смеется). Вы какая-то кровожадная! На Земле 100% смертность, и мы все рано или поздно умрем. Важно то, как и зачем мы жили. Иногда «как» важнее, чем «сколько». Зачем жить в постоянном страхе? Процитирую один известный фильм: «А это поможет?».
– Ну вы же оглядываетесь по сторонам, переходя дорогу, а не полагаетесь исключительно на судьбу.
– Хотите спросить, есть ли у меня гарантии собственной безопасности? Нет, их ни у кого нет. Сидел со мной в комитете Госдумы Луговой – подонок, который бегал по всему Лондону за своим другом Литвиненко и плеснул в его чашку полоний стоимостью 30 миллионов евро. Сейчас Лугового охраняет та же шестая служба Управления собственной безопасности ФСБ, которая фальсифицирует против меня уголовное дело.
В России любят повторять такую суггестию: «Ложь во спасение». Как я понял, тут очевидная ментальная деградация, теперь уже и убийство во благо. Россия – государство, которое так уничтожает людей. Что ж теперь, жить с постоянным страхом?»
Так получилось, что я первым из журналистов сделал с ним статью в Украине, и мне же он переслал свое последнее сообщение и свое последнее интервью. Через четыре минуты, в 11.25, Денис Вороненков вышел из машины, и получил пять пуль…
После своего первого интервью на свободе он прожил 37 дней.
