«Такого не было и при советской власти». Времена позднего Путина нередко описываются этой фразой, и поводов, как может показаться, есть немало. Гибридная война, средневековые скрепы пополам с гэбешной духовностью, летающий президент — в самом деле, кто из наших царей летал со стерхами? Даже тов. Сталин не реял гордо над соотечественниками, черной молнии подобный, и не нырял во тьму морскую за амфорами, хотя человек был практически всемогущий. Однако скромный в быту.
С другой стороны, если копнуть тему поглубже, то скоро выяснится, что слепая вера в уникальность нынешней эпохи — она от гордыни. Бывали и хуже времена, и подлей, и маразматичней, и Победоносцев над Россией простирал совиные крыла, и высшие иерархи носили под рясами генеральские погоны, и цари попадались со странностями, взять хоть Павла или Никиту Сергеича. Аналоги в общем подыскиваются, если копнуть или просто порыться в памяти.
Тем не менее что-то непонятное в воздухе явно присутствует, но проявляется это в мелочах. Взять ту же гибридную войну на Украине, в которой участвуют регулярные российские войска и бандформирования. Раньше это тоже называлось «братской помощью», но начальство как-то обходилось без «ополченцев» на местах, и так называемые гумконвои не прорывались вместе с танками через границы Венгрии, Чехословакии или Афганистана. Россия являлась стороной в конфликте, и никому не приходило в голову это скрывать, и все наши громыки, сколько их было, не выказывали глубочайшей заботы о соседнем народе. Заботились, конечно, но в меру.
При том, что Советский Союз, согласно анекдоту, тоже с кем хотел, с тем и граничил и был чуток к любым изменениям геополитического ландшафта. То есть врали всегда и вдохновенно, оправдывая любое вторжение в чужую страну, но в прятки с идеологическим врагом не играли и партизанщиной не баловались. Как-то удерживались.
Врагов уничтожали или захватывали в плен — и в Будапеште, и в Праге, и в Кандагаре, и по-тихому вершили над ними суд или самосуд. Однако никогда такого не было, чтобы вражеского солдата везли куда-нибудь в Воронеж, а потом в Москву и там пытались обличать по разным статьям родного Уголовного кодекса. Разве что политиков или иностранного агента Валленберга. Разве что немцев и разнообразных их пособников судили и, случалось, вешали или отправляли в лагеря, ну так они были оккупанты либо предатели. Дела афганских моджахедов не изучали в Басманном суде г. Москвы при большом стечении журналистов. Про Афганистан советские власти вообще старались напоминать народу пореже, и это было мудрым решением.
Уникальность дела Надежды Савченко в том и состоит, что сперва почему-то в Воронеже, а потом в столице судят иностранную гражданку, похищенную у себя на родине. Судят летчицу, захваченную в плен, чья главная вина заключается в том, что она сражалась с оккупантами. Судят, намеренно привлекая внимание всего мира к той войне, которая по праву зовется гибридной. Иными словами, позорной вдвойне. Как война оккупационная и как спровоцированная гражданская война, с участием российских инструкторов, заблудившихся отпускников-спецназовцев и местных власовских подразделений.
Вот такого действительно никогда не было.
А дальше сюжет развивается по традиционным образцам, в которых проглядывают и кричаще современный Маркин, и психушки для несгибаемых политзеков андроповской поры. Однако времена на дворе опять-таки другие, оттого стремление перевести суд в закрытый режим и провести экспертизу вопреки желанию похищенной и ее адвокатов приводит к скандалу, какой и при Брежневе был немыслим. Тогда ведь про узников совести мало кто знал и по телевизору их допросы не транслировались, а Надежду Савченко видели все, и диагноз уже поставлен, да и приговор, кажется, очевиден. Налицо мрачная уголовщина, и придет же время, когда будут судить и ее похитителей, и следователей, и прокуроров, и судей. Хотя, конечно, не следует оказывать давление на грядущий суд.
А всего поразительней доводы, которые приводят сотрудники СК, чтобы отправить Савченко на принудительное лечение. У следователя, представьте себе, «возникли сомнения во вменяемости Савченко, поскольку она совершила исключительно жестокое преступление». Доказательств нет ни малейших, но сотрудник уже настолько потрясен зрелищем ее злодеяний, что обращается за помощью к врачам. И если даже предположить, что СК по приказу свыше просто тянет время, покуда в Кремле решают, обменивать узницу в рамках минских соглашений или еще подержать ее в заложницах и помучить, все равно ситуация складывается совершенно немыслимая. Небывалая, да, сколько ни листай исторические учебники.
Очередное заседание по жалобе Надежды Савченко на следователей с их психическими проблемами перенесено на 13 октября — и это значит, что беспрецедентное ее дело продолжается в прежнем режиме. И тут возможно всякое. Внезапный поворот в процессе заставляет с болью и тревогой думать о том, что применение психотропных веществ в российских тюрьмах — дело не из ряда вон выходящее. Хотя по здравом размышлении вспоминаешь, что судьбой пленницы озабочена не только вся Украина, но и лидеры западных государств, и это до некоторой степени служит ей защитой от укоренившихся безумств российской власти. Это обнадеживает, и другая знаменитая фраза — «никогда такого не было, и вот опять» — тоже кажется не вполне применимой к нынешним обстоятельствам. Пыточное правосудие ее минует, и Савченко в обозримые сроки выйдет на волю. Путин летал, а ей сам бог велел.
