Когда вооруженное противостояние можно назвать войной, зависит от критериев, заложенных в определение. И конфликт на Востоке Украины-это однозначно война, говорят ученые. И подобных войн в мире еще много.
Времена так называемых «классических войн», когда в военное противостояние друг с другом вступали два или более государств, остались в прошлом. Но от этого количество межгосударственных конфликтов не уменьшилось, а, возможно, даже и выросло, говорят эксперты, опрошенные DW. «Вооруженный конфликт», «военное противостояние» или «война» выдаются при этом лишь различными вариациями термина для обозначения одного и того же явления. А, следовательно, в мире, где уже давно не было войны, которую одно государство объявляла другой, разобраться в том, с какого именно момента та или иная кризисная ситуация становится военной, непросто.
Какой критерий определяющий: количество жертв или участие армии?
Исследователи современных конфликтов опираются в своих определениях на различные критерии, согласно которым конфликт может называться войной. Среди сторонников так называемого качественного подхода к ситуации-рабочая группа по исследованию причин войны университета города Гамбург. Для нее значение имеют такие факторы как участие официальных вооруженных сил государства в противостоянии, длительность конфликта или принцип организации боевых действий.
Гамбургские исследователи считают, что только тогда, когда одна из сторон противостояния представляет правительство государства, когда существует по крайней мере общая центральная организация военных сил с обеих сторон и когда конфликт продолжается достаточно долго, то тогда его можно считать войной. Зато исследовательский проект Correlates of War университета Мичигана использует в своей работе количественный подход, согласно которому количество погибших бойцов с обеих сторон противостояния должна превышать одну тысячу в год, после чего конфликт можно называть войной.
В исследовательском институте международных конфликтов при университете города Гейдельберг несколько лет назад разработали методику на основе этих двух основных подходов. «Мы смотрим на тип оружия, которое применяют в противостоянии, на то, сколько участников задействованы, сколько жертв и др. Всего мы обращаем внимание на два основных фактора. С одной стороны-оружие и персонал, то есть инструменты, а с другой-последствия: жертвы , беженцы, разрушение»,-говорит в беседе с DW глава рабочей группы «Конфликты в Европе» Гайдельберзкого института Маркус Кристоф Мюллер.
После этого в институте с помощью таблицы баллов определяют интенсивность того или иного кризиса. «Когда количество пунктов при анализе конкретного противостояния является максимальным, мы говорим о войне»,-объясняет ученый. В других случаях речь идет о остром кризисе или частичной войне, говорит он.
Когда «конфликт» на Востоке Украины стал «войной»
«В случае Донецкой и Луганской областей Украины в этом году, согласно нашей методике, мы можем говорить о войне»,-говорит Мюллер. По его словам, об этом свидетельствуют: широкое применение инструментов насилия против вещей и лиц, повсеместное использование тяжелого оружия, включая авиацию и артиллерию, большое количество человеческих жертв, беженцев и бойцов обеих сторон конфликта. Все это однозначно позволяет гайдельберзким исследователям называть кризис в Восточной Украине войной.
В своей оценке ученые исходят из цифры в 2000-2500 жертв боевых действий в Луганской и Донецкой областях, сотен тысяч переселенцев из региона и «средней» степени разрушений жилого фонда и инфраструктурных объектов. Количество участников боевых действий со стороны украинских силовиков в антитеррористической операции на Востоке Украины в институте оценивают примерно в 30 тысяч человек, со стороны пророссийских сепаратистов воюют около 10 тысяч, говорит Мюллер.
Вопрос, почему украинское государственное руководство называет противостояния на Донбассе антитеррористической операцией, а не войной, может иметь ряд ответов. И юридический момент не обязательно должен играть в этом ключевую роль. Ведь на «вооруженные конфликты», как принято сегодня называть войны в мировой международно-правовой практике, так же распространяются нормы и обычаи, закрепленные в ряде актов международного гуманитарного права.
«Антитеррористическая операция» как термин, по мнению Мюллера, в любом случае есть как минимум эвфемизмом, если не сокрытием сущности событий. «В начале, когда были только захвачены административные здания, можно было действительно говорить о какой-то спецоперации. Но потом это переросло в вооруженное противостояние»,-говорит он.
Более 40 вооруженных конфликтов в мире
Международный институт стратегических исследований (IISS) из Великобритании насчитывает 41 вооруженный конфликт в сегодняшнем мире. Гейдельберзские ученые, по словам Мюллера, выходят из похожей цифры-20 войн и 25 «частичных войн». Возможно, если войну называют войной, то ей уделяют больше внимания международное сообщество и масс-медиа? Это скорее не так, говорит Мюллер. «Мы в нашем институте составили перечень из 20 войн, шесть или семь из которых уже долгое время находятся в поле внимания СМИ, независимо от того, как их называют»,-констатирует ученый.
Поэтому проблема скорее не в терминах, а в том, что многие конфликты, которые несут с собою много разрушений, жертв и беженцев, вообще не находятся в фокусе внимания мирового сообщества. «С помощью своей методики мы хотим продемонстрировать, что в мире есть немало конфликтных регионов, и сделать так, чтобы людям, которые от них страдают, оказывали помощь»,-резюмирует Мюллер.
