Леонид Чумак, обозреватель
Каков реальный экономический потенциал Донбасса, действительно ли он дотационный и кто заинтересован в самой дискуссии на эту тему.
Для начала немного фактов
Запасы угля на территории Украины по оценкам экспертов, составляют свыше 33 млрд. тонн. Только у шести стран мира этот показатель выше. А собственно Донецкий угольный бассейн входит в число самых крупных на планете.
В подчинении Минэнерго Украины до 2013 года было 90 шахт, из которых 55 остались сегодня на оккупированной территории. На территории ОРДЛО оказались практически все украинские шахты, добывающие энергетические угли марки А (антрацит) и крупнейшие шахты, добывающие самые ценные из коксующихся углей (марки Ж и К).
Суммарная добыча угля в Украине в 2011-2013 годах составляла свыше 80 млн. тонн в год, а в 2015 и 2016 — порядка 40 млн. тонн, то есть снизилась примерно вдвое.
На территории ОРДЛО оказались наиболее значимые промышленные предприятия региона, ЛДНР занимают примерно треть территории Донецкой и Луганской областей, при этом там расположено 2/3 промышленного потенциала Донбасса (оценки специалистов делались по состоянию на довоенный 2013 год).
Из 14 украинских ТЭС на территории ЛДНР расположены две. Из семи крупнейших металлургических комбинатов Украины два оказались на неподконтрольной территории (Енакиевский и Алчевский), еще два расположены в Мариуполе Донецкой области — в двух десятках километров от линии разграничения.
Из 10 крупнейших коксохимических заводов Украины на территории ОРДЛО оказалось четыре. И еще один — Авдеевский, который кстати является крупнейшим коксохимзаводом в Европе, находится в считанных километрах от линии разграничения.
До начала военных действий горно-металлургический комплекс давал стране примерно 40% суммарной валютной выручки. В 2015-16 годах эта цифра составляла порядка 20%. И в целом наибольшее в абсолютном выражении падение экспортной (валютной) выручки произошло в Украине именно в черной металлургии.
Теперь немного о дотациях
Дотации шахтам действительно были и суммы выделялись вполне внушительные. Другой вопрос, что деньги эти шли не в развитие угольной промышленности, не на зарплаты, не в освоение и модернизацию, а в значительной своей части они шли в доходы угольных олигархов и коррупционеров. Себестоимость угля искусственно завышалась, шахты показывали убыток, а прибыль на полученном металле выводилась по специальным схемам. А лозунг «дотационный уголь» служил неким прикрытием этим схемам.
Когда лавочка с «дотациями» вынужденно закрылась, схемы стали менять. По-прежнему себестоимость угля завышалась, на зарплаты уходила лишь малая часть того, что закладывалось в дутую цену угля. Появилась формула «Роттердам плюс», но суть осталась та же: стоимость угля искусственно завышена.
Если учесть, что рынок угля очень монополизирован, то вполне закономерно, что крупные игроки имеют на нем сверхприбыль.
Нельзя говорить, что все шахты Донбасса дотационные. Шахты даже в отдельно взятом районе очень разные, есть среди них и вполне прибыльные, тот же «Комсомолец Донбасса», та же «Шахта имени Засядько», если говорить о крупных. Есть, конечно, и очень убыточные шахты. Хотя это тоже нельзя оценивать однозначно, поскольку вопрос зависит от закупочной цены на уголь. Надо отметить, что самые нерентабельные шахты в ЛДНР закрыли, шахтеры конечно не получили социальных гарантий, многие были сокращены, кто не нашел другую работу, уехал искать ее в другие регионы.
Регион был перенаселен. Это ведь очень разные вещи: обеспечить при одном и том же экономическом потенциале зарплаты и пенсии, условно скажем, пяти миллионов человек или трех миллионов.
Многие жители регион уже покинули, самые убыточные шахты закрылись, зато предприятий, которые при условии нормализации поставок и сбыта могут работать рентабельно, таких в регионе осталось достаточно.
В целом же применение определения «дотационный» в отношении региона (области) вообще некорректно, дотационными могут быть отрасли или конкретные предприятия. В Украине дотации из госбюджета всегда получали все области, не только Донецкая с Луганской, в каждой области были и есть предприятия, которые нуждаются в государственной поддержке.
Можно конечно вспомнить пример Германии, которая закрыла свои шахты в Рурском бассейне и начала закупать импортный уголь. Но применим ли такой опыт в ситуации Украины? Добыча угля — отрасль безусловно трудоемкая, а рядом с Германией находится Польша с большими запасами угля и более дешевой рабочей силой. Было бы ошибочно полагать, будто Германия избавилась от трудоемких производств и благодаря этому получила возможность для развития более технологичных отраслей. Здесь очередность как раз обратная: именно за счет многолетнего развития технологий Германия позволила себе отказаться от трудоемких отраслей — именно в такой последовательности. И если говорить в целом, то вся Западная Европа и США начали переносить свои трудоемкие производства в страны третьего мира уже в тот период, когда в самой Европе и США наметился четкий вектор на развитие более технологичных отраслей.
Кому же все-таки нужны эти дискуссии о «дотационном и депрессивном Донбассе»?
Если посмотреть на экономику любой страны, сопоставимой с Украиной по площади или численности населения, мы увидим во всех одну и ту же картину: в каждой стране есть регионы более промышленные, а есть — более аграрные. Внутри каждой отрасли есть предприятия более крупные и менее крупные, более прибыльные и менее прибыльные. Одни регионы и отрасли в большей степени обеспечивают внутренний спрос, другие — экспортный потенциал страны.
Какой из регионов важнее для экономики страны? Сам по себе вопрос некорректный, а подход крайне деструктивный. Опыт многих стран свидетельствует, что экономические особенности регионов — это второй по значимости фактор, способствующий развитию сепаратистских движений, второй после языкового (национального).
Ведь, если немного вспомнить новейшую историю Украины, то сепаратизм на востоке родился не в 2014 году, он зарождался намного раньше. Все хорошо ведь помнят пропагандистский месседж «Донбасс кормит всю Украину». Даже не с языковых различий все начиналось, а именно с экономических. Будучи крупным промышленным регионом, Донбасс в то же время всегда завозил и завозит большую часть продуктов питания и легкой промышленности в целом. Но именно этот ложный месседж накапливал недовольство Донбасса и создавал иллюзию какой-то особенности, мнимого величия, чуть ли не избранности региона.
А сегодняшние месседжи о «дотационном, депрессивном Донбассе» не менее деструктивны и опасны, чем прежние месседжи о Донбассе-«кормильце».
Экономически они не обоснованы, а идеологически выгодны тем самым политикам, которые заинтересованы в дальнейшем развитии сепаратистских настроений в регионах и готовы интересы целостности страны приносить в жертву и угоду своим личным бизнес-интересам. Кстати, будет неудивительно, если среди бизнесменов, тиражирующих лозунг о депрессивном и не нужном стране Донбассе, окажутся и те, кто имеет свой доход от существования серой зоны в ОРДЛО.
