К моему глубокому прискорбию, среди моих знакомых есть люди, поддержавшие «присоединение» Крыма. Это, увы, медицинский факт и во время телефонных сеансов с полуостровом (сам туда, к сожалению, ни ногой, – наложил свои собственные индивидуальные санкции, дабы не кормить агрессора моим честно заработанным долларом) общаюсь и с ватным контингентом. А что делать, если выросли вместе и в одну школу ходили, не рвать же отношения из-за того, что человек не смог отличить пропаганду от правды? Когда по всему Крыму в преддверии «референдума» повесили плакаты со свастикой (запрещенной, кстати, в России) некоторые особо наивные люди ведь искренне поверили в то, что добрый сосед защищает их от подлых жидобандеровцев, возжелавших алчно взалкать крови невинных крымских младенцев, пишет Иван Ленский, американский блогер, крымчанин, для Крым.Реалии.
Использование фашистской свастики при проведении «референдума» народные массы не смутило, а ведь это было не что иное, как наиболее грязный со времен Третьего рейха пропагандистский трюк, от которого Геббельс в гробу пару раз перевернулся от тихой зависти: во время оккупации Крыма фашистами столько свастик над ним не развевалось. Судить бы гадов по российским же законам за незаконное использование символа фашизма, но кто сам себя засудит? Я так и не понимаю, а почему до сих пор нет иска в Гаагский суд за такую грязную манипуляцию сознанием? Ведь определенная прослойка людей искренне в этот цирк поверила: ненависть к фашизму у многих на генетическом уровне.
Ну это преамбула, это я к тому, что после конфискации Крыма Россией некоторые мои знакомые вдруг экстренно перепрофилировались в ватников: уж очень страшно звучала пропаганда зомбоканала Кисель-ТВ, в которой яркими красками расписывалось приближение полчищ правосекторных вурдалаков, марширующих на Крым с дыбой и с доверху наполненным крутым кипятком котлом, в котором оные чудища планировали заживо варить крымских домохозяек.
Этот контингент на зависть поклонникам Будды по 108 раз в день повторял мантру #затоунаснетвойны и радовался отсутствию воображаемых исчадий ада, фарширующих крымчан на колбасные изделия. Долго, конечно, это продолжаться не могло, даже магия Первого канала имеет свои ограничения, да и накал киселятного зомбокодирования последнее время несколько поослаб. И я в своих беседах с жертвами бушевавшей на экране плазмы начинаю видеть горечь разочарования, которая все отчетливее звучит в интонациях ватно настроенных слоев населения: холодильник «Самсунг» все-таки одержал неоспоримую победу над телевизором той же марки.
– Квартплату подняли до 500 рублей в месяц, – жалуется мне сторонник русской весны. Раньше в пересчете на рубли я 100 рублей платил, теперь на 500% квартплата выросла. Где это видано, чтобы на такой процент квартплата росла? Это же пятьсот процентов!
– Ну это нормально, – успокаиваю я его. – В России в провинции люди за такую двухкомнатную квартиру, как у тебя, и 5000 рублей платят. Так что крымчанам очень повезло: квартплата у них значительно ниже, чем в других регионах России. Пока. Дальше будет больше, можешь не сомневаться.
– Может, и пять тысяч, но зато у них зарплаты выше гораздо, – парирует ватный знакомый.
Тут мне приходится рассказывать моему знакомому о том, как живут в российской провинции, где зарплаты в 10-15 тысяч – это норма, и чуть ли не половину надо отдавать за коммуналку и квартплату. Крымчане ведь в массе плохо представляли себе, как живет российская глубинка, где даже электрички не всегда ходят, где мизерные зарплаты, нищета, беспросветность…
Если бы перед «референдумом» они съездили на экскурсию в провинцию, расположенную хотя бы в ста километрах от Москвы, и посмотрели, как там люди живут, думаю, получили бы очень хорошее представление о «камнях с неба», которые их поджидают.
– Ничего, это из-за санкций, но, думаю, их снимут скоро, тогда начнет жизнь налаживаться.
Приходится опять разочаровывать знакомого. Объясняю ему, что не зря иранцы так танцевали, после того как почти 40 лет под санкциями прожили, Куба вон более 50 лет под санкциями, и в том, что завтра их с Крыма не снимут, можно не сомневаться, дай бы Бог, чтобы дети или внуки это увидели.
С чего это в Крыму будет честность и порядок, когда во всей остальной стране бардак?
Энтузиазм у моего друга близится к нулю. Он говорит, что собирается уехать из Крыма на заработки, только куда – пока не знает. Может, в Белокаменную, может, еще куда.
– Цены достали. Дороже, чем в Москве сейчас, – с нескрываемой грустью в голосе говорит он. – Воруют все, кто у власти, вот в чем проблема.
А как ты хотел, мой милый друг? Россия – одна из наиболее коррумпированных стран мира. Велкам хоум, так сказать. С чего это в Крыму будет честность и порядок, когда во всей остальной стране бардак?
Затем после выдержанной паузы мой приятель уже с нескрываемым раздражением говорит о том, что продукты стали полное г…но и есть их просто невозможно, а за хорошее качество три шкуры дерут. Жалобы начинают сыпаться одна за одной. Бюрократия заела, он только то и делает, что справки собирает, подписи, печати. Люди злые от того, что летом мало заработали, обмана больше стало и так далее и тому подобное.
Я, зная больное место моего приятеля, достаю из-за спины пачку поваренной соли и щедро посыпаю ею больную рану:
– Ну так хоть заработал за сезон? Курортники были?
– Были. Немного. Сказали, что больше не приедут. Знаешь, я бы тоже не приехал, с таким сервисом, как у нас, и с такими ценами они сюда только на энтузиазме ломанулись. Думаю, что на следующий год людей поменьше будет, многие, кто в это лето приехал, больше не поедут. Даже в Краснодарском крае цены ниже, чем у нас.
Мы еще долго общаемся о том и о сем, вспоминаем прошлое, но в голосе у моего приятеля все больше безысходности, говорит он невесело, ему не нравится перспектива уезжать из Крыма на заработки, но по-другому он не знает, как свести концы с концами. Говорим о его переезде, но не очень конкретно, так как он пока не знает, куда ему уехать. Дома перспектив он не видит, а деньги нужны. Разговор заканчивается не на чем, я вешаю трубку, мысленно желаю моему знакомому успеха, ведь по большому счету это не его вина. Он хотел как лучше, он свято верил телевизору, думал, что все правильно, что все так и надо. Теперь наступило похмелье после банкета. Оно оказалось очень тяжелым и затяжным. Выхода нет, надо паковать чемоданы и искать лучшую жизнь.
Copyright © 2015 RFE / RL, Inc. Перепечатывается с разрешения Радио Свободная Европа / Радио Свобода
