Если выбросить из заявления Верховной Рады словесную шелуху, останется, в принципе, три-четыре ключевых просьбы к мировому сообществу: признать РФ агрессором, ввести против Москвы новые санкции, вернуть Крым, дать Украине оружие — пока для обороны.
Об этом пишет для обозревателя «Новое Время» президент ГО Фонд «Відкрите суспільство» Леся Шевченко.
Сразу возникают вопросы о малодушии Рады. По сути, как это любят обсуждать в украинском сегменте фейсбука, Украина воюет с Россией. Но все же нардепы, взявшие на себя ответственность за судьбу страны в это непростое время, пытаются от нее ускользнуть — будто, согласно меткому анекдоту о Кравчуке, стараются пройти между капельками в сильном ливне.
Прежде всего хотя бы потому, что объявление России агрессором сделано в форме обращения к миру. Власть предержащие в Украине уже давно и упорно настаивают на том, что именно Россия виновна в разжигании конфликта в Донбассе. Дипломатические усилия Киева — весьма блеклые, порой с нарочитым драматизмом, но уж какие есть — были неэффективны. Реальную реакцию мирового сообщества всегда вызывала кровь — пассажиров рейса МН17, автобуса под Волновахой, троллейбуса в Донецке, жителей Мариуполя. Парламентарии, пусть не все, но многие, использовали войну лишь как повод для пиара — насущные проблемы решает Кабмин, в Донбассе воюют энтузиасты, им помогают волонтеры.
Вернемся к оруэлловскому двоемыслию, тонко проявленному Радой в своем обращении. Определение ООН гласит: “Агрессия — использование вооруженных сил государства против суверенитета, территориальной целостности или политической независимости другого государства, либо же любым способом, несовместимым с Хартией ООН”. Там же, немногим ниже, отмечено, что “первое применение вооруженных сил государством, противоречащим этой Хартии, является prima facie свидетельством агрессии”. То есть, то самое prima facie — это пресловутые зеленые человечки в Крыму.
В то же время формально Украина уже определила агрессора. Закон Про оборону Украини гласит, что “збройна агресія — застосування іншою державою або групою держав збройної сили проти України. Збройною агресією проти України вважається будь-яка з таких дій: вторгнення або напад збройних сил іншої держави або групи держав на територію України, а також окупація або анексія частини території України”. Там же, немногим ниже: “воєнний стан — це особливий правовий режим, що вводиться в Україні або в окремих її місцевостях у разі збройної агресії”. Юристы могут спорить, но тут не звучит альтернативность вариантов.
Не звучит она и в следующем положении: “У разі збройної агресії проти України або загрози нападу на Україну президент України приймає рішення про загальну або часткову мобілізацію, введення воєнного стану в Україні або окремих її місцевостях, подає його Верховній Раді України на схвалення чи затвердження, а також вносить до Верховної Ради України подання про оголошення стану війни”. Не может принимать, а именно принимает. Таким образом, после формального признания агрессии против Украины законы диктуют главе государства введение военного положения — по крайней мере в Донбассе. А также, как ни прискорбно, подачу ВРУ на утверждение об объявлении состояния войны.
Впрочем, всех можно понять. Официальное объявление войны — слишком большой риск для Украины, слишком много зависит от оперативности реагирования мирового сообщества, да и дипломатические потери неизбежны. В итоге парламент лишь формально закрепил существующий раскол сознания в голове украинцев — мы воюем и не воюем одновременно. Страна стала котом Шредингера, который и жив, и мертв параллельно, — проводит реформы, увеличивает инвестпривлекательность и улучшает условия для бизнеса, а также хоронит павших героев.
В итоге что: политсилы, прошедшие в парламент, обещали положить край войне в Донбассе и найти ей мирное решение. Через пару месяцев после избрания и долгих прений нардепы переложили эту ответственность на мировое сообщество — пусть все признают Россию плохим парнем, а там, глядишь, она и загнется под санкциями. Конфликт в Донецкой и Луганской областях, несомненно, закончится. И мир там будут строить все те же политики, которые трусили, скулили, пиарились и говорили красивые слова. Вероятно, мир строить будут так же, как и боролись с войной — жалко, беспомощно, непрофессионально. Или нет — и в этой войне нам с вами предстоит еще и воспитать себе новое поколение управленцев, которые не будут сбрасывать с себя ответственность.
