В Украине одна сенсация из «Панамского архива» привлекла куда больше внимания, чем любые другие. В августе 2014 года, когда украинские солдаты попали в артиллерийскую ловушку во время битвы за Иловайск, президент Петр Порошенко, кондитерский магнат, создавал юридическое лицо на Британских Виргинских островах. Когда молодые люди умирали, защищая Украину, их главнокомандующий искал способ избавить свою бизнес-империю от налогов. Об этом написал один из редакционных авторов The New York Times Оливер Буллоу, специализирующийся на теме коррупции, налоговых гаваней и стран бывшего СССР.
«Однако история с документами Mossack Fonseca говорит о большем: поколение украинских политиков с самой зари независимости хранило свои активы в офшорах. В 1998 году – когда некоторые из убитых солдат под Иловайском, скорее всего, только пошли в школу – панамская компания уже предположительно имела дела с рядом украинских политиков.
В 2006 году суд в Калифорнии приговорил Павла Лазаренко, премьер-министра Украины в 1996-1997 гг., к девяти годам тюрьмы за злоупотребление своей должностью с целью выдоить миллионы долларов из Украину. К тому времени как его выпустили из тюрьмы в 2012-м, еще сотни миллионов долларов были украдены из Украины.
Тяжело рассчитать точные объемы этой коррупции. Это скрытое под водой чудовище, и лишь небольшие его части случайно обнаруживаются смелыми украинскими расследователями или благодаря экспертно-криминальным расследованиям за рубежом.
Центр противодействия коррупции является наиболее заметной антикоррупционной общественной организацией в Украине. Она обнаружила, что цены на ВИЧ-лекарства взвинтились более чем на 27% в 2013 году из-за обманывающих министерство здравоохранения посредников. Из расследования от пищевой компаниеи Archer Daniels Midland министерство юстиции США узнало, что фирма не могла рассчитывать на возврат НДС, пока не заплатила бы 20% «комиссионных» чиновникам.
Коррупция такого масштаба, распространяющаяся на всю экономику, нанесла бы урон любому государству, не говоря уже о таком неустойчивом как Украине. Ее ВВП в 1991 году составлял около 2/3 польского; сейчас он меньше, чем его четверть. Коррупция развалила эту страну, приговорив украинцев к плохому образованию, небезопасным улицам и малоперспективным карьерам.
Если бы медицинское обслуживание адекватно финансировались, возможно, Украина не имела бы одну из худших статистик в мире по распространению СПИДа. Если бы украинские лидеры не были такими мерзкими, возможно, не было бы и революции, и уж тем более двух. Если бы активы государства не были настолько разоренными, может, украинские войска сумели бы защитить Крым от аннексии Россией.
Вина ложится не только на не брезгующих средствами украинцев: там бы не было такого разгула коррупции без офшоров наподобие Панамы. Если воруются деньги, должно быть место, куда их можно припрятать, иначе это бессмысленно.
С тех пор, как в ходе народных волнений в 2014 году, которые украинцы называют Революцией Достоинства, был изгнан из страны президент Виктор Янукович, западные политики чередой предложили Киеву моральные и технические советы в борьбе как с коррупцией, так и Россией. Они заморозили активы Януковича и его соратников. Они наложили санкции на обитателей Кремля, включая советников Владимира Путина.
Когда вице-президент Джозеф Байден-младший обращался к украинскому парламенту в декабре, он практически поучал аудиторию: «Вы не можете назвать мне ни одной демократии в мире, где бы преобладало раковое заболевание коррупцией». До сих пор каждый раз, когда западный политик произносит речь такого толка возникает вопрос: куда же тогда, по их мнению, деваются грязные деньги?
Эта сумма не находится в Украине, равно как и не в налоговых гаванях. Если бы Панама имела доступа к тому, что в них хранится, она бы стала одним из богатейших мест на планете. Если бы хоть часть денег, украденных из Украины, оседала бы на острове Мэн (остров между Великобританией и Ирландией, офшорный центр – Ред.), это место не было суровой, серой глыбой, которой оно является.
Офшорные юрисдикции – это всего лишь трубопроводы, стоки и склады. Деньги протекают через них, но не остаются, кроме тех сумм, которые платят юристам и бухгалтерам за организацию сделок – сантехников, что поддерживают работу систем.
Если вы взяли на себя труд украсть миллионы долларов, вы захотите хранить их в более защищенном месте чем Панама. Вы хотите иметь деньги в Манхэттэне, Цюрихе или Лондоне. Вы хотите иметь к ним доступ где-нибудь с отличными больницами, школами высокого рейтинга, звезд первого уровня и мероприятий мирового класса. Вы хотите иметь деньги там, где вы можете насладиться жизнью.
Украина пытается сражаться с этой системой. В конце 2014 года она приняла закон, обязывающий украинские компании указывать их собственников. Никаких больше подставных фирм, зарегистрированных в офшоре.
«Это ключевой инструмент для нахождения настоящий связей между политикой и бизнесом», – говорит Дарья Каленюк, сооснователь Центра противодействия коррупции.
Другие страны идут по этому пути: Британия, Норвегия и Дания планируют обязать компании раскрыть их конечную собственность, так называемую бенефициарную собственность. К июню люди, которые имеют контроль над компаниями в Британии, должны быть указаны в публичном реестре. Премьер-министр Дэвид Кэмерон побуждает к этому и заморские территории Великобритании. Министерство финансов США рассматривает схожие правила регуляции, которые может принять после пилотного проекта для идентификации скрытых покупателей роскошной недвижимости в Манхэттэне и Майами.
Подобные законы нельзя внедрить достаточно быстро, потому что главным двигательным коррупции в Украине не является Mossack Fonseca или даже Панама. Это – Запад. Пока мировым клептократам будет разрешено использовать анонимные юрлица для покупки яхт, пентхаузов и особняков, юристы будут продолжать оформлять эти юрлица в налоговых гаванях от Делавэра до Сейшельских островов.
Если западные страны начнут требовать прозрачности от корпоративной собственности, жулики перестанут прятать свои деньги на Западе, потому что они больше не смогут скрывать свои истинные имена. Это прольет свет на западные экономики, и отошлет тех, кто предпочитает темноту, суетиться в других местах».