Вот прочла размышления Семена Глузмана о «мрачной и жадной Украине» — и сразу хочется сказать: тоска по тюрьме бывает разной. Ибо это заметки вовсе не об «ужасах» сегодняшнего дня, а о тоске по мечте, которая когда-то поддерживала диссидентов – и Семена Глузмана в том числе – в советских тюрьмах и лагерях.
История учит, что плоды революций не бывают ни столь сладкими, ни столь скорыми, как это представляется революционерам. Жестокости Французской революции, которую сейчас принято называть «Великой», лишь через десятилетия сменились реальным расширением прав большинства французского населения. Многие годы после отмены рабства в США практически беспрепятственно действовал Ку-Клукс-Клан, а президент Эйзенхауэр через 100 лет после окончания войны Севера и Юга был вынужден полицейскими методами принуждать к совместному обучению цветных и белых американцев.
Украина не может претендовать на то, что процессы в украинском обществе будут подчиняться совершенно иным закономерностям и ей предстоит некий совершенно особый «украинский путь». Поэтому предполагать, что назавтра после бегства Януковича его электорат прозреет и перекуется, было по меньшей мере наивно. А общественные отношения, их цивилизованность, политическая культура зависят не от наличия трудов западных философов в библиотеках в свободном доступе, а от массового сознания. Как метко выразился великий русский поэт, «ни при какой погоде я этих книг, конечно, не читал». Ибо досуг преобладающей части взрослого населения заполнен просмотром сериалов и прочей «джинсы», а отнюдь не самообразованием. Так что знание азбуки еще не предполагает начитанность и умение анализировать происходящее, сопоставлять факты и делать правильные выводы.
Но проблема, затронутая уважаемым Семеном Глузманом, в данном случае даже не в том, что перемены происходят медленно. Проблема в невостребованности тех, кто считал и считает себя борцами за свободу Украины, заплатившими высокую цену еще при советском строе. Но тут уже волей-неволей придется смириться с неизбежным и «жадность мрачной Украины» оказывается вовсе ни при чем.
Уход советских диссидентов из политической жизни закономерен, что подтверждается и постепенным угасанием «Народного Руха», и нежизнеспособностью старейших партий, основанных в том числе и Левком Лукьяненко. Мы можем констатировать, что общество в момент наибольшей активности «Руха» просто не созрело для восприятия Украины как суверенной и независимой державы. Однако прошло более 20 лет, и в настоящее время основные задачи, которые ставили перед собой диссидентское движение и «Рух», украинское общество – а именно оно создает опору и поддержку политическим силам – считает в основном решенными. В этой связи предопределено и падение рейтинга «Свободы» до некоего базового уровня, обычного для националистов в демократических странах. Перед Украиной теперь стоят задачи, которые смогут и будут решать прагматичные профессионалы-технократы и которые не сводятся к обязательному изучению украинского, английского или любого другого языка школьниками и чиновниками.
Революции не могут искоренить мировое зло, тотальное правовое невежество или усовершенствовать человеческую природу. Революция не заставит домохозяек или офисный планктон читать Платона и Швейцера. Так что тут и сокрушаться не о чем. Равным образом не стоит безосновательно утверждать, что общественные потрясения неминуемо разрушают духовность и губят разум. Конфликт прошлого и будущего, который сейчас имеет место в Украине, при всем его трагизме неизбежно расширяет возможности разума и обеспечивает свободу слова и доступ к информации и образованию, просто немыслимые в СССР.
Все выступления Семена Глузмана в СМИ, которые мне приходилось читать и слышать, крайне пессимистичны. Год назад, к примеру, он предрекал избрание Олега Ляшко Президентом и оправдывал таким образом массовый выезд молодых специалистов за рубеж. Однако эмиграция может быть выходом для частного лица, но имеет негативные последствия для страны и лишь усугубляет проблемы. Глубинной причиной эмиграции специалистов в советское время была и остается ныне невозможность профессиональной самореализации. Тем не менее нежелание чем-либо пожертвовать для родины можно считать и простым отсутствием патриотизма. Надо все же не забывать, что уныние традиционно считается тяжким грехом и без надежды лучшее будущее нам в Украине не построить.
И последнее. Интересные выводы получаются, если посмотреть на ностальгию бывшего диссидента с другой точки зрения. Тогда обнаружится сходство переживаний борца за свободу с тоской по дешевой колбасе народных масс, «рожденных в СССР». При всем внешнем несходстве в обоих случаях мы имеем дело с тоской по мечте, ибо желающие вернуться в советские времена самым радикальным образом отретушировали свои воспоминания, руководствуясь поэтическим принципом «то, что было не со мной, помню».
Безусловно, каждый мечтает в соответствии со своей системой ценностей – кто-то о бесплатном отдыхе в фанерных домиках и закрытых распродажах на военных заводах, кто-то – о невозвратном общении с близкими по духу, даже если это общение происходило в тюрьме.
Впрочем, ведь и дешевая докторская колбаса была тоже в тюрьме. В тюрьме народов под названием «СССР».
София Украинцева, блоггер