У нас есть две проблемы: Путин и Россия. Западу нужна стратегия.
Роман Кузняр American Purpose
08 июня 2022 г., 12:39
Подготовка перевода: opponent
Классические руководства по стратегии советуют, что первым шагом в разработке защиты является признание собственных слабостей.
Этот принцип применим и к стратегии Запада по отношению к России — прежде всего к Европе, которая особенно уязвима для Москвы. В этом отношении нынешняя российская агрессия напоминает вирус, посланный нам Китаем. Сейчас мы имеем дело с русским вирусом, и нам нужна вакцина.
На первом этапе борьбы с пандемией нам приходилось бороться за жизни тех, кто особенно уязвим для вируса. Из-за нашей неподготовленности погибли миллионы людей — в первую очередь те, кто по разным причинам был особенно восприимчив к Covid-19 из-за различных факторов риска. И тогда начались поиски вакцины, которая иммунизировала бы нас от короны.
Точно так же в свете характера российской политики мы знаем, что Москва, даже после своего стратегического провала в войне против Украины, не перестанет пытаться разрушить и ослабить Запад изнутри.
К счастью, нынешнее нападение России одновременно пролило яркий свет на способы, которыми она стремилась достичь своих целей на Западе. Поэтому сегодня западные страны могут лучше подготовиться к оборонительным действиям, то есть к своего рода кампании вакцинации.
В каком-то смысле сопротивляться советскому наступлению после Второй мировой войны было легче: Москва открыто формулировала свои агрессивные цели. Можно было легко разработать стратегию сдерживания. Сегодня эту политику не так просто повторить. Но Россию после того, что она сделала, надо оцепить и поставить перед выбором: уважать нормы цивилизации, в том числе международное право, или стать пережитком. По многим причинам такой план сегодня не может быть реализован в полной мере, хотя наложенные обширные санкции серьезно ослабят Москву. Вероятны две линии ответа: классическая военная защита — то есть НАТО — и иммунизация Запада против того, что будет повторяющимся российским вирусом.
В поисках вакцины против уханьского вируса нам сначала нужно было изучить его структуру. То же самое и с российским вирусом, который состоит из трех компонентов.
Первое: Москва не перестанет пытаться расчленить и ослабить Запад изнутри.
Первым компонентом ответа должно быть ограничение далеко идущей готовности Запада предоставить России особые права и льготный режим только потому, что Москва этого хочет, потому что она их «заслуживает» или потому, что Россия якобы нам для чего-то нужна.
В Западной Европе, особенно в Германии и Франции, эта предполагаемая потребность объясняется историей и геополитикой; но внимательное чтение истории и геополитики должно преподать нам совершенно другой урок. Этот урок должен заключаться в глубоком недоверии к российской политике и постоянном наблюдении за ее намерениями. Нельзя закрывать глаза на нарушения Москвой международного права или подписанных ею обязательств.
Я помню свои дискуссии в 1990-х годах в Страсбурге со сторонниками принятия России в Совет Европы, несмотря на радикальное несоответствие Москвы критериям членства. «Вы не можете НЕ признать Россию», — сказали они. «Ведь это такая великая страна, с такой историей». Они приводили привычные рассуждения о литературе, музыке и необходимости «диалога» с Россией вне зависимости от того, что делает сама Россия и ее руководство, хотя такой подход не является концепцией, неизвестной Москве.
Сегодня мы видим тот же аргумент, приведенный с той же наивностью. Владимир Путин не хочет ни переговоров, ни диалога, а те, кто продолжает попытки, не имеют мандата НАТО или ЕС на ведение переговоров. Путину лучше поговорить напрямую с Владимиром Зеленским о скорейшем прекращении его кровавой агрессии и уходе с Украины. Проблема, конечно, в том, что такие попытки «переговорщиков» могут подготовить почву для будущего послевоенного «примирения» с Россией. Лидируют те страны, которые еще до войны славились особо деликатным отношением к России и Путину, а именно Германия, Франция и Австрия.
Вопреки тому, что часто утверждается на Западе, говорить напрямую с Путиным особой необходимости нет, даже если он останется у власти после войны. Между 1959 и 1972 годами не было встреч на высшем уровне между США и СССР, и ничего катастрофического не произошло.
Второе: нить зависимости должна быть разорвана.
Второй компонент вакцины должен противодействовать зависимости интересов бизнеса от России путем тщательного пересмотра экономических контактов Запада с Россией и сохранения только необходимого и безопасного. Мы должны избегать всего, что может поставить нас в зависимость от поставок из России или поддержать способность Москвы оказывать политическое давление с помощью экономических инструментов.
Правда, отказаться от всего ввоза российского сырья будет сложно: в сущности, это и не обязательно делать. Важно то, что делать это или не делать это не должно влиять на политику Берлина или Вены. Именно Москва должна осознавать свою зависимость от возможности экспортировать товары на Запад, а не то, что Запад слишком осознает необходимость импорта товаров из России.
Этот компонент также должен относиться к обращению с российскими олигархами, которые, как известно, играли роль отвлекающего фронта в кампании Москвы по влиянию на местные элиты. Надо покончить с лондонградами и колониями русских нуворишей во Франции, Италии, Австрии, даже США. Это основные места отмывания украденных из России денег высоко ценимыми на Западе «капиталистами» с Путиным. Они ограбили рядовых россиян, и они не представляют собой нормальный бизнес.
Ликвидация финансовых «убежищ» по всему миру, наряду с законами, требующими раскрытия информации о бенефициарах компаний и других финансовых инструментов, таких как слепые трасты, также будет иметь первостепенное значение в борьбе с автократами, олигархами или международными преступными группировками.
Третье: идеологическая диверсия России должна быть обезоружена.
Это третий компонент вакцины против России. Есть политики и пропагандисты (а иногда и ученые и аналитические центры), которые во имя «реализма» поддерживают политику Москвы, имитируя и пропагандируя при любых обстоятельствах системные схемы, внедренные Путиным в России. Эти шаблоны встречаются в различных оттенках националистического авторитаризма.
Борьба с этими проявлениями русской болезни может быть сложной, но игнорировать задачу нельзя. Например, должен быть способ поставить Виктора Орбана из Венгрии и его дипломатию под особый надзор. Мы не можем быть уверены в том, передают ли венгры дебаты и выводы саммитов НАТО и ЕС русским в той или иной форме. Таким образом, Орбан и его люди должны подвергаться определенному обособлению.
Вспомните санкции, наложенные на Австрию, когда крайне правая Партия свободы Йорга Хайдера сформировала коалиционное правительство с Народной партией Вольфганга Шюсселя, несмотря на то, что законы ЕС и австрийская конституция не были нарушены, а Хайдер не добивался, как сегодня Орбан и Ле Пен, никаких особых отношений с Путиным. Настало время и для Венгрии сегодня подвергнуться аналогичному обращению, которое также окажет сдерживающий эффект на нелиберальные тенденции в Польше и других странах.
Стратегическая автономия
Антироссийская вакцина должна использоваться не только для борьбы с принятием российских политических моделей, таких как сознательное отступление от демократических норм, верховенства закона, свободы СМИ или обращение с политической оппозицией как с врагом, не имеющим права участвовать в общественной жизни. Тревогу должна вызывать и любая коалиция друзей Путина, объявляющая борьбу с ЕС, то есть стремящаяся разрушить объединенную Европу.
В этом системном и деструктивном поведении по отношению к ЕС на карту поставлена сплоченность Союза как сообщества безопасности. Его демонтаж был мечтой Москвы с момента появления Европейского сообщества в конце 1950-х годов. Таким образом, часть вакцины должна создавать сопротивление утечке информации, особенно в киберпространстве.
Можно быть уверенным, что временно запуганные противники антироссийской вакцины вновь поднимут голову после окончания войны. Точно так же сохранятся враждебные Западу антидемократические инстинкты России. Также будет невозможен отказ от кампании по «денацификации», даже после того, как Россия проиграет войну,. Таким образом, вакцина «три в одном» против России должна стать стратегической политической программой ЕС и НАТО, не только их институтов, но и государств-членов. Президент Джо Байден намекнул на это во время своей речи в Варшаве в марте 2022 года.
Это подходящее время, чтобы сделать вакцину частью проекта стратегической устойчивости Запада. Ключевым моментом здесь должно стать грамотное и надежное внедрение всех трех компонентов российского проекта. С этим будут проблемы, ведь практически ни одна страна (включая Польшу и США) не свободна от уязвимости к компонентам российского вируса. Однако, как показывает нынешняя российская агрессия, ставки высоки. Они включают выживание свободной, демократической и безопасной Европы и трансатлантического альянса.
И если вакцина невозможна, нам нужно хотя бы несколько основных западных условий, прежде чем вернуться к «нормальности» в наших отношениях с Россией: во-первых, отстранение Путина от власти — задача, очевидно, для самих россиян. Россияне имеют давнюю традицию устранения лидеров, таких как цари, которые причиняли вред их стране. Во-вторых, наказание военных преступников: судебные процессы желательно проводить в Москве, где катарсис лучше всего поможет русским понять пороки российской империалистической политики. В-третьих, должное возмещение Украине потерь, причиненных российской агрессией. Образцом может служить Компенсационная комиссия Совета Безопасности ООН, созданная после первой войны в Ираке (с логикой «нефть в обмен на продовольствие», в которой компенсация обменивается на ослабление некоторых санкций).
Не настаивать на этих минимальных условиях было бы грехом как против справедливости, так и против будущего мира в Европе.
Роман Кузняр — профессор и заведующий кафедрой стратегических исследований Варшавского университета. Он бывший дипломат и бывший советник президента Польши по международным делам (2010–2015 годы).