Роскомнадзор и прокуратура одну за другой закрывают в соцсетях страницы, посвященные народному сходу в поддержку Навального. Это верный показатель того, что власти боятся. Они всегда опасались и всегда перестраховывались, но сейчас — особенно: за последние полгода они наговорили и сделали столько абсурдных вещей, что теперь им, безусловно, есть чего остерегаться.
Сейчас не имеет значения, кто такой Навальный, что он делает и за какие идеи выступает. Разделяю я его точку зрения или не разделяю — уже неважно. Важно, что невинного человека хотят осудить на десять лет только за то, что он думает иначе. При этом все мы знаем, что другие люди воруют, убивают — и получают за это условные сроки. Люди, приближенные к власти, грабят бюджет, но их не судят, а даже дают чем-то руководить. Это вопиющая человеческая несправедливость, цинизм и бесстыдство.
Навального могли посадить раньше — не посадили. Наверное, не хотели делать его мучеником. Теперь же их ничто не останавливает. Власть хочет запугать всех остальных, и так уже запуганных до предела.
Для меня история с Навальным давно перестала быть политической. Она переросла в человеческую драму, драму его семьи. Думаю, когда-нибудь о происходящих сейчас событиях напишут роман. Вдумайтесь: невиновному Навальному грозит немыслимый, гигантский срок. Он может потерять огромную часть своей жизни. И не только он — его брат тоже. Несмотря на несправедливый и жестокий приговор, Олег по-прежнему поддерживает Алексея во всем, даже в политических убеждениях. Не знаю, насколько глубоко он разделяет эти идеи. Но я знаю, как называются эти отношения, пусть слова эти и неизвестны власть имущим. Это любовь и искренняя эмоциональная поддержка.
На Навального давят через его брата. На Ашуркова давят через его жену — Александрину Маркво. Ничего нового в этом нет: на протяжении всей истории «церберы» власти брали в заложники близких людей. Это безусловная гнусность — не представляю, существуют ли механизмы подлее. Единственное, что может в этом случае остановить подлость — совесть, но это слово нашей власти, похоже, неизвестно. Поэтому о справедливости говорить нет смысла. Мне кажется, что вся история с осуждением Навального — вопиющая несправедливость, настоящий судейский кураж и нечто «за гранью».
Дело Александрины Маркво — вообще какая-то чушь. Меня Саша много раз приглашала на организованные ею творческие вечера, но меня то не было в городе, то просто технически не получалось присутствовать. Тем не менее, я знаю, что там ни о каких деньгах разговоров вообще не было. Эти мероприятия были построены лишь на энтузиазме Маркво и писателей, которые приходили выступать. Это просто встреча с читателями и зрителями.
Если на народный сход выйдут тысячи людей, то, может, что-то изменится. Однажды это помогло. К сожалению, других механизмов воздействия на власть в нашей стране нет.
С декабря 2011-го прошло четыре года, и за это время, я считаю, ничего не изменилось. Одно время была надежда, что народ проснется. К сожалению, ни к чему эти митинги не привели. Даже наоборот, наступила полная апатия и нежелание куда-либо ходить. Но на народный сход я пойду. Потому что если не пойду, то совершу подлый поступок. Потому что мне важно, глядя на себя в зеркало по утрам, видеть лицо не последнего говнюка, а человека, который сделал единственную простую вещь, от него зависящую.
Оценить масштабы будущего народного схода невозможно. Прогнозировать масштабность толпы — дело неблагодарное. Сколько раз мы ждали, что придут тысячи, а приходило гораздо меньше! Но я, конечно, думаю, что последние события повлияют на количество участников шествия, должно прийти довольно много народу.