Вождь краснокожих в степях Новороссии

Когда не знаешь, что произойдет в будущем, читай классику. Все давно уже сказано, жито-пережито, только повторяется с нюансами. В нашем случае молодых созревающих республик «Новороссии» — то же самое. Вполне будет уместно обратиться к творчеству  классика современности О.Генри и его незабываемому рассказу «Вождь краснокожих». Прочтем его в новых реалиях и увидим руку великого предсказателя. 

Некие жулики (читай Кремль) решили обогатиться путем похищения сына (читай Крым и Донбасс) у видного горожанина (ненька Украина). Дальше ложится все просто по тексту:

Мы знали, «что городишко не может послать за нами в погоню ничего страшнее констеблей, да каких-нибудь сентиментальных ищеек, да двух-трех обличительных заметок в «Еженедельном бюджете фермера»- подумали жулики/Кремль о мировом сообществе, объединенных нациях, геях, подкупленной масмедии и ненавистной Америке. Жулики рассчитывали, что Эбенезер сразу выложит им за сынка две тысячи долларов, никак не меньше. Чем вам не Крымнаш и полная федерализация страны. Поэтому, когда они обратились к мальчику — Эй, мальчик! — Хочешь получить пакетик леденцов и прокатиться? Чтобы было понятно — просто много наобещали. Мальчишка засветил Биллу в самый глаз обломком кирпича. Нехороший такой мальчишка. Сразу видно, — с ним будут проблемы. И таки да!

— Это обойдется старику в лишних пятьсот долларов, сказал Билл.

В общем, отключим газ и все такое прочее.

Дальше — больше. После того, как мальчишку похитили, его надо было чем-то занять. Начали играть в войнушку.

Смотрю, Билл заклеивает липким пластырем царапины и ссадины на своей физиономии. Позади большой скалы у входа в пещеру горит костер, и мальчишка с двумя ястребиными перьями в рыжих волосах нацелился в меня палкой и говорит:

— А, проклятый бледнолицый, как ты смеешь являться в лагерь Вождя Краснокожих, грозы равнин?

Выдали оружие, вывели сумасшедших бабушек на улицы, нас никто не слышит, чего вы пришли на нашу землю – хунта проклятая!

— Сейчас он еще ничего, — говорит Билл, закатывая штаны, чтобы разглядеть ссадины на голенях. — Мы играем в индейцев. Цирк по сравнению с нами — просто виды Палестины в волшебном фонаре. Я старый охотник Хенк, пленник Вождя Краснокожих, и на рассвете с меня снимут скальп. Святые мученики! И здоров же лягаться этот мальчишка!

Кашу заварили, а что там будет, — никто не знает, может все сами поубиваются.

Мальчишка, видимо, веселился вовсю. Жить в пещере ему понравилось, он и думать забыл, что он сам пленник. Меня он тут же окрестил Змеиным Глазом и Соглядатаем и объявил, что, когда его храбрые воины вернутся из похода, я буду изжарен на костре, как только взойдет солнце.

Здесь имеется в виду, что гэйфория уже началась во всю и не смешите санкциями наши Искандеры. Мы перекроим карту мира, а все враги понесут заслуженную кару, как только взойдет солнце.   

Каждые пять минут мальчишка вспоминал, что он краснокожий, и, схватив палку, которую он называл ружьем, крался на цыпочках ко входу в пещеру выслеживать лазутчиков ненавистных бледнолицых. Время от времени он испускал военный клич, от которого бросало в дрожь старого охотника Хенка, Билла этот мальчишка запугал с самого начала.

Все вдруг вспомнили, что они руцкие и что руцкие не сдаются! Дальше о бендерлогах, бандерштате — правый сектор придет! Донбасс на колени не поставить! Время от времени стреляли из всего, что было под рукой и всех жутко встревожили.

— Вождь Краснокожих, — говорю я ему, — а домой тебе разве не хочется?

— А ну их, чего я там не видал? — говорит он. — Дома ничего нет интересного. В школу ходить я не люблю. Мне нравится жить в лесу. Ты ведь не отведешь меня домой. Змеиный Глаз?

Короче, назад в Украину пока не хотят, может зимой, когда станет холодно и голодно. Но пока не хотят, и все тут. Опять же, школу уже разбомбили.

— Пока не собираюсь, — говорю я. — Мы еще поживем тут в пещере.

Пещерный период начался. Мы вам будем гуманитарку поставлять и разные там стрелялки – это так неявно сказано. Будет вам много патронов, снарядов, гранатов и ракетов. Стреляйте и на себя не жалейте.

— Ну ладно, — говорит он. — Вот здорово! Мне никогда в жизни не было так весело.

Вот уж весело, так весело.

Что он сбежит, мы не боялись. Часа три он, не давая нам спать, все вскакивал, хватал свое ружье; при каждом треске сучка и шорохе листьев, его юному воображению чудилось, будто к пещере подкрадывается шайка разбойников, и он верещал на ухо то мне, то Биллу: «Тише, приятель!» Под конец я заснул тревожным сном и во сне видел, будто меня похитил и приковал к дереву свирепый пират с рыжими волосами.

Как и ожидалось, местные царьки полностью управляются из Кремля. Все время чудилась рука Америки, а Майдан финансировали пиндосы.

На рассвете меня разбудил страшный визг Билла. Не крики, или вопли, или вой, или рев, какого можно было бы ожидать от голосовых связок мужчины, — нет, прямо-таки неприличный, ужасающий, унизительный визг, каким визжат женщины, увидев привидение или гусеницу. Ужасно слышать, как на утренней заре в пещере визжит без умолку толстый, сильный, отчаянной храбрости мужчина.

Я вскочил с постели посмотреть, что такое делается. Вождь Краснокожих сидел на груди Билла, вцепившись одной рукой ему в волосы. В другой руке он держал острый ножик, которым мы обыкновенно резали грудинку, и самым деловитым и недвусмысленным образом пытался снять с Билла скальп, выполняя приговор, который вынес ему вчера вечером.

Санкции начали доставать, нефть упала ниже 70, доллар вырос до 53. Обеспечивать Крым становиться накладно для федерального бюджета, а тут еще кормить сепаратистов с наемниками.  Про скальп непонятно.

Я отнял у мальчишки ножик и опять уложил его спать. Но с этой самой минуты дух Билла был сломлен.

Пришлось сменить Гиркина и Безлера, как неугодных Кремлю. Дух боевиков был сломлен.

Я взошел на вершину маленькой горы и обвел взглядом окрестности. В направлении города я ожидал увидеть дюжих фермеров, с косами и вилами рыскающих в поисках подлых похитителей. А вместо того я увидел мирный пейзаж, и оживлял его единственный человек, пахавший на сером муле. Никто не бродил с баграми вдоль реки; всадники не скакали взад и вперед и не сообщали безутешным родителям, что пока еще ничего не известно Сонным спокойствием лесов веяло от той части Алабамы, которая простиралась перед моими глазами.

— Может быть, — сказал я самому себе, — еще не обнаружено, что волки унесли ягненочка из загона. Помоги, боже, волкам! — И я спустился с горы завтракать.

            Ну, тут про инертность Гейропы, фрау Меркель-Рибентроп, есть какая-то озабоченность то ли сексуальная то ли всевозрастающая, да и только. Оружие Украине не дают.

Подхожу ближе к пещере и вижу, что Билл стоит, прижавшись к стенке, и едва дышит, а мальчишка собирается его трахнуть камнем чуть ли не с кокосовый орех величиной.

— Он сунул мне за шиворот с пылу горячую картошку, объяснил Билл, — и раздавил ее ногой, а я ему надрал уши.

Я отнял у мальчишки камень и кое-как уладил это недоразумение.

— Я тебе покажу! — говорит мальчишка Биллу. — Еще ни один человек не ударил Вождя Краснокожих, не поплатившись за это. Так что ты берегись!

Опять Донбасс на колени не поставить, про картошку это уже — Донбасс кормит Украину и мальчик любит поиграться.

— Не бойся, — говорю я — Однако нам нужно придумать какой-то план насчет выкупа. Не видно, чтобы в городе особенно беспокоились из-за того, что он пропал, Во всяком случае сегодня его должны хватиться. К вечеру мы пошлем его отцу письмо и потребуем две тысячи долларов выкупа.

Это явно о Минских договоренностях, хотят подороже слить Донбасс.

И тут мы услышали что-то вроде военного клича, какой, должно быть, испустил Давид, когда нокаутировал чемпиона Голиафа. Оказывается, Вождь Краснокожих вытащил из кармана пращу и теперь крутил ее над головой.

Я увернулся и услышал глухой тяжелый стук и что-то похожее на вздох лошади, когда с нее снимают седло. Черный камень величиной с яйцо стукнул Билла по голове как раз позади левого уха. Он сразу весь обмяк и упал головою в костер, прямо на кастрюлю с кипятком для мытья посуды. Я вытащил его из огня и целых полчаса поливал холодной водой.

Ничего личного, по-видимому, очень достали Путина. Или его знакомый мотив задолбал. Опять же, может груз 200, аэропорт все никак не возьмут… Но что-то его расстроило.

Я вышел из пещеры, поймал мальчишку и начал так его трясти, что веснушки застучали друг о друга.

— Если ты не будешь вести себя как следует, — говорю я, я тебя сию минуту отправлю домой. Ну, будешь ты слушаться или нет?

С боевиками снова была проведена работа, часть просто отстреляна. Про веснушки очень красиво сказано.

Мы с Биллом вместе состряпали такое письмо:

«Эбенезеру Дорсету, эсквайру.

Мы спрятали вашего мальчика в надежном месте, далеко от города. Не только вы, но даже самые ловкие сыщики напрасно будут его искать. Окончательные, единственные условия, на которых вы можете получить его обратно, следующие: мы требуем за его возвращение полторы тысячи долларов; деньги должны быть оставлены сегодня в полночь на том же месте …

Опускаем несущественные детали и далее:

Если вы уплатите деньги, как сказано, он будет вам возвращен целым и невредимым в течение трех часов. Эти условия окончательны, и, если вы на них не согласитесь, всякие дальнейшие сообщения будут прерваны.

Два злодея».

Мы злодеи. Крым все равно наш, полная федерализация всей Украины в обмен на Новороссию, отказ от НАТО и ЕС.

Когда я уже собрался в путь, мальчишка подходит ко мне и говорит:

— Змеиный Глаз, ты сказал, что мне можно играть в разведчика, пока тебя не будет.

— Играй, конечно, — говорю я. — Вот мистер Билл с тобой поиграет.

— Ты будешь конь, — говорит разведчик. — Становись на четвереньки. А то как же я доскачу до заставы без коня?

Билл становится на четвереньки, и в глазах у него появляется такое выражение, как у кролика, попавшего в западню.

— Далеко ли до заставы, малыш? — спрашивает он довольно-таки хриплым голосом.

— Девяносто миль, — отвечает разведчик. — И тебе придется поторопиться, чтобы попасть туда вовремя. Ну пошел!

Разведчик вскакивает Биллу на спину и вонзает пятки ему в бока.

— Ради бога, — говорит Билл, — возвращайся, Сэм, как можно скорее! Жалко, что мы назначили такой выкуп, надо бы не больше тысячи.

Это можно трактовать, как всевозрастающую обузу для РФ новоприобретенных территорий, шторма в Керченском проливе, перебои с водой и электроэнергией, пустые полки и рост цен в Крыму. Разведывательно-диверсионная работа ведется в тылу противника.

Когда я вернулся в пещеру, ни Билла, ни мальчишки нигде не было видно. Приблизительно через полчаса в кустах зашелестело, и Билл выкатился на полянку перед пещерой. За ним крался мальчишка, ступая бесшумно, как разведчик, и ухмыляясь во всю ширь своей физиономии. Билл остановился, снял шляпу и вытер лицо красным платком. Мальчик ушел. Я отослал его домой. Все кончено. Мне хотелось остаться верным нашему грабительскому уставу, но сил не хватило.

Крым все никак не переваривался. От него хотели отказаться, но он цеплялся всеми силами за свои сакральные корни. Хоть бы умереть в России, поговаривали пенсионеры.

— Что такое случилось, Билл? — спрашиваю я.

— Я проскакал все девяносто миль до заставы, ни дюймом меньше, — отвечает Билл. — Потом, когда поселенцы были спасены, мне дали овса. Песок — неважная замена овсу. А потом я битый час должен был объяснять, почему в дырках ничего нету, зачем дорога идет в обе стороны и отчего трава зеленая. Говорю тебе, Сэм, есть предел человеческому терпению.

Гуманитарные конвои все идут и идут, но везут они совсем не овес. Боевики лапшу вешают рашке, разграбили и казну и гуманитарку, теперь делят между собой, очень противно на все это смотреть.

— Билл, — говорю я, — у вас в семье ведь нет сердечных болезней?

— Нет, — говорит Билл, — ничего такого хронического, кроме малярии и несчастных случаев. А что?

— Тогда можешь обернуться, — говорю я, — и поглядеть, что у тебя за спиной.

Билл оборачивается, видит мальчишку, разом бледнеет, плюхается на землю и начинает бессмысленно хвататься за траву и мелкие щепочки.

Наверно, это они начинают трезветь. Инфаркты и несчастные случаи косят ряды приверженцев руцкого мира.

Так что Билл немного подбодрился, настолько даже, что через силу улыбнулся мальчишке и пообещал ему изображать русских в войне с японцами, как только ему станет чуточку полегче.

Стали петь русские песни, приезжал Кобзон, Охлобыстин, пели и плясали. Настроение немного улучшилось.

Я придумал, как получить выкуп без всякого риска быть захваченным противной стороной, и мой план одобрил бы всякий профессиональный похититель.

Это не мы. Зеленые человечки не наши. Российских войск в Украине нет.

Ровно в назначенный час подъезжает на велосипеде мальчишка-подросток, находит картонную коробку под столбом, засовывает в нее сложенную бумажку и укатывает обратно в город.

Я достал записку из коробки и через полчаса был уже в пещере. Там я вскрыл записку, самая суть ее заключалась в следующем:

«Двум злодеям.

Джентльмены, с сегодняшней почтой я получил ваше письмо насчет выкупа, который вы просите за то, чтобы вернуть мне сына. Думаю, что вы запрашиваете лишнее, а потому делаю вам со своей стороны контрпредложение и полагаю, что вы его примете. Вы приводите Джонни домой и платите мне двести пятьдесят долларов наличными, а я соглашаюсь взять его у вас с рук долой. Лучше приходите ночью, а то соседи думают, что он пропал без вести, и я не отвечаю за то, что они сделают с человеком, который приведет Джонни домой.

С совершенным почтением

Эбенезер Дорсет».

А это уже «оппа»… Потом немая сцена… Блудный сын возвращается домой. Наверно новые санкции. Возьмем обратно но платите неустойку, за нанесенный ущерб.

— Великие пираты! — говорю я! — Да ведь этакой наглости…

Но тут я взглянул на Билла и замолчал. У него в глазах я заметил такое умоляющее выражение, какого не видел прежде ни у бессловесных, ни у говорящих животных.

— Сэм, — говорит он, — что такое двести пятьдесят долларов в конце концов? Деньги у нас есть. Еще одна ночь с этим мальчишкой, и придется меня свезти в сумасшедший дом. Кроме того, что мистер Дорсет настоящий джентльмен, он, помоему, еще и расточитель, если делает нам такое великодушное предложение. Ведь ты не собираешься упускать такой случай, а?

Тут никакой политики. Просто очень жалко Билла. Мальчик действительно плохой.

— Сказать тебе по правде, Билл, — говорю я, — это сокровище что-то и мне действует на нервы! Мы отвезем его домой, заплатим выкуп и смоемся куда-нибудь подальше.

В ту же ночь мы отвезли мальчишку домой. Мы его уговорили-наплели, будто бы отец купил ему винтовку с серебряной насечкой и мокасины и будто бы завтра мы с ним поедем охотиться на медведя.

Этот пассаж нам было труднее всего расшифровать. Короче, Крымску волость, Домбабску волость, Лугандонийску волость забирайте. Забирайте обратно. На медведя началась охота.

Было ровно двенадцать часов ночи, когда мы постучались в парадную дверь Эбенезера. Как раз в ту самую минуту, когда я должен был извлекать полторы тысячи долларов из коробки под деревом, Билл отсчитывал двести пятьдесят долларов в руку Дорсету.

А это уже мораль. Южному потоку капут, Украина отказывается от внеблокового статуса и вступает (караул!) в НАТО и ЕС. Таможенный союз так и не состоялся. А проект Новороссия тут вообще не упоминается, поскольку накрылся ранее.

Как только мальчишка обнаружил, что мы собираемся оставить его дома, он поднял вой не хуже пароходной сирены и вцепился в ногу Билла, словно пиявка. Отец отдирал его от ноги, как липкий пластырь.

— Сколько времени вы сможете его держать? — спрашивает Билл.

— Силы у меня уж не те, что прежде, — говорит старик Дорсет, — но думаю, что за десять минут могу вам ручаться.

— Этого довольно, — говорит Билл. — В десять минут я пересеку Центральные, Южные и Среднезападные штаты и свободно успею добежать до канадской границы.

Рейтинг Путина стремительно падает. Образовываются новые страны — Забайкалье, Добайкалье, Надбайкалье, Внебайкалье или так Новобайкалье, Старобайкалье, или еще лучше Центральночерноземье. Нет, надо еще подумать.

Хотя ночь была очень темная, Билл очень толст, а я умел очень быстро бегать, я нагнал его только в полутора милях от города.

Что вы тут не говорите, выходит один драп. Шикарный такой драп. Забудут  все — сакральные ценности, руцкий мир, все, что было нажито непосильным трудом, и побегут дружно, гурьбой, наперегонки за поребрик.

Хотите узнать будущее, читайте правильно классику.

Иван Якубовский