Заложник ищет мать, приехавшую его вымаливать у террористов

Во время одной из первых российских инсценировок, направленных на разжигание ненависти к украинцам (та самая инсценировка, когда была найдена чудом уцелевшая в огне визитка Яроша), был захвачен в плен фитнес-тренер Виталий Ковальчук, с двумя его друзьями (оба друга были убиты уже через два дня).

Когда его мать 48-летняя Галина Ивановна Куприй увидела по российским каналам сюжет о захваченных в плен «правосеках», среди которых узнала своего сына, тут же помчалась в мятежный Славянск. В течении нескольких дней она умоляла Пономарёва отпустить её сына, или обменять его свободу на её, но 8 мая связь родных с Галиной Куприй оборвалась и с тех пор о ней ничего не слышно.

Обозреватель взял интервью у Виталия Ковальчука, который просит помочь найти мать.

-Вас и двух ваших друзей «ДНРовцы» захватили первыми. Киевского студента Юру Поправко и ивано-франковского студента Юру Дяковского зверски убили, изувеченные тела долго не отдавали близким. Такая же участь постигла горловского депутата Владимира Рыбака. А как вам удалось выжить?

— Мы с ребятами после Майдана созванивались, я жалел, что не поехал в Крым. Думал, что неправильно сидеть на месте, надо поехать в Славянск, своими глазами увидеть, что происходит. Юра Поправко сказал, что они собираются на восток — 15-го апреля набрал его и случайно узнал о поездке. Нас было пятеро. В ночь на 17-е шли пешком по лесу в сторону Славянска, обходя блокпосты. Ориентировались по карте на телефоне. Возле одного из блокпостов нас заметили, открыли стрельбу. Поправко отклонился. Возник спор — искать его или выбираться обратно. Я пошел один. Думал, попуткой на Харьков. Когда ловил машину, меня взяли. Двое ребят смогли добраться в Киев. А нас с Юрами бросили в СБУ Славянска. Ночью 18-го всех троих посадили в машину. Но в последний момент меня вытянули оттуда и вернули в подвал, а Поправко и Дяковского повезли убивать. Владимира Рыбака и его помощника (возможно, это был просто знакомый, имя его не знаю) уже раньше вытянули в мусорных пакетах. Когда Юру Поправко выводили допрашивать, он по возвращении сказал нам, что уже лежит два трупа и нас ждет та же участь. Но 30 мая террористы обменяли меня на кого-то из своей братвы. Я просидел в подвале 45 суток, там отметил 21-й день рождения. Не надеялся выжить, но однажды вошел охранник: «Виталик, тебя освобождают».

— А как снимался этот сюжет для российских телевизионщиков, в котором вы как боец «Правого сектора» призываете никого не ехать в Славянск?

— Вогнали кончик ножа в кость и стали крутить, кулек на голову надевали. Добивались, чтобы признался, что я из «Правого сектора» и приехал убивать жителей. Три ствола автомата в голову и повели на интервью. Перед этим трое суток избивали. Журналисты были очень наглые. Мужики лет под 40. Одни и те же вопросы по три раза повторяли. Несколько дублей сделали, пока ответил так, как им надо. «Говори правильную правду, ты же знаешь, как надо говорить?» — вот так вели себя эти самоуверенные мудаки из «Лайфньюз», которым жестко все равно — убьют тебя или нет. Были два видео. Сначала «Россия 24», а потом «Лайфньюз». В конечном сюжете смонтировали фрагменты из двух.

— После «правильного интервью» бить стали меньше?

— Нет. Продолжали бить и охранники, и спецы. Сидишь в камере и слышишь, что кто-то пришел. «Это тот, что с «Правым сектором»? — обо мне. И давай мстить за то, что я «беркут жег». Один любил приходить с кнутом и бить. Другой тушил о тело сигареты. В туалет водили не всегда, некоторые ходили под себя. Еду первые четверо суток практически не давали. Паша Юров (режиссер, который вышел из плена после освобождения Славянска. — Авт.) попытался передать о себе записку родным. Охранники за это его наказали — постоянно били по коленям. Им нравилось бить по синякам. Там были садисты Одесса и Клещ. Клещ — пацан лет 18, любил издеваться над связанными. У меня от битья резиновыми дубинками кожа лопнула, была разорвана в нескольких местах, иногда боли уже не чувствовалось.

— Вот это ваш подвал? (вместо смотрим фотографии подвала СБУ, где находились заложники — Авт.).

— Тут на фото матрасы, еще и поддоны деревянные — это уже улучшенные условия. Сначала были только пеньки вместо табуреток. Спать мы могли только сидя на них. Или стоя. Ноги затекали, хотелось бегать, от сидения на пеньке немела задница. На 20-25-ый день где-то появились матрасы. А еще — темнота. Изначально у всех заклеены скотчем глаза, и ты только по голосам определяешь количество людей и кто они. Первые 10 дней мы ничего не видели. Но мне повезло — политических на исправительные работы не водили, а меня с утра выводили убирать территорию. Тогда я видел свет. Это для меня было как подарок.

— Что известно о вашей маме?

— Мама у меня довольно боевая. Приехала умолять мэра Пономарева, чтобы меня отпустили. Все время приходила в горсовет. И, видно, им надоела. Последний раз созванивалась с отцом 8 мая. О том, что она где-то рядом — в плену, как и я, выяснил, когда мы с ребятами умудрились ненадолго украсть телефон у охранника. Позвонил родным и узнал. Сейчас пытаюсь заниматься помощью в освобождении заложников. Вроде бы маму забрали на работы в пользу «ДНР». Она работала и в Краматорске, и в Славянске. Мест, где содержались заложники, больше, чем вы себе представляете. Только в Славянске — это здание СБУ, ИВС при отделении милиции, гаражи, горсовет…

Возможно, были и еще места. Есть данные, что маму отвезли в Горловку. От отчаяния мы с отцом обращались к экстрасенсам — нам сказали, что она где-то в темном месте, томится с другими женщинами. Мама перенесла несколько онкологических операций, был рак желудка. Без лекарств она не может жить.