InfoResist приводит выдержки из интервью известного крымского историка Олексы Гайворонского.
«Собственно, вся история Крыма – это захваты и аннексии. Это наложило определенный отпечаток и на крымскую историю, и на формирование крымскотатарского народа. Но когда очередное такое событие переживаешь персонально, это довольно-таки печальный опыт. Здесь не получится смотреть на события отстраненно, с этакой мудрой позиции – мол, все это уже бывало, пройдет и это. Подобные события затрагивают тебя не как специалиста, а как гражданина», — говорит Олекса.
«Если делать прогнозы, то, по моему личному мнению, перспективы неутешительны. Известные законы развития общественно-политических процессов, как и исторические аналогии, подсказывают, что завоевание Крыма – это обычно очень надолго. На многие десятки лет, по крайней мере. Единственная надежда – на какие-то неожиданные события. Например, никто не предугадывал столь скорого распада Советского Союза.
И в Крыму никто не ожидал, что он так внезапно станет российским. В истории всегда есть пространство для «форс-мажора», для определенного «сюрприза», который напрямую не вытекает из всех сложившихся закономерностей и предпосылок. Поэтому надежды на улучшение ситуации, конечно, терять не надо. Но исторический опыт пока что дает нам мало таких надежд. Даже в среднесрочной перспективе», — уверяет эксперт.
«Сейчас мы откатились на уровень 1991 или 1992 года, когда общество еще не приобрело новой структуры и каждый являлся представителем, прежде всего, своего этноса. Крымской регионализм просто рухнул. Россия, я уверен, не заинтересована в том, чтобы лелеять и развивать его дальше. Думаю, здесь будут формировать «общероссийский» патриотизм. У них в этом большой опыт и большие успехи, ибо 80-90% народной поддержки своего президента и его политики – это уровень национального единства, о котором нам можно только мечтать», — считает Гайворонский.
«Крымоцентризм», я полагаю, приветствоваться Россией не будет. Ведь он вырос на том, что Крым за 23 года привык к фронде, к особым полномочиям, он привык в полный голос спорить с центром. Здесь вся политическая культура построена на готовности возразить центральной власти. Понятно, что это не вписывается в тот формат государства, который строит у себя Россия. И впереди, наверное, будет усмирение этих вольных традиций. Причем оно будет касаться не только крымских татар, но и русских Крыма, что выросли в политической системе Украины. Известно, что сейчас они с большим энтузиазмом воспринимают интеграцию в «большую Россию». Однако никуда не делась разница политических культур, привычных для Крымской автономии Украины и для России. Русские Крыма привыкли иметь в Украине особенные права и без опасений отстаивать их. Думаю, что наличие у них такого опыта втайне настораживает российские власти. Ведь поводы к общественным противоречиям никуда не ушли, и эти противоречия будут уже не вокруг статуса русского языка и тому подобных символов, а о более существенных вопросах – прежде всего, социально-экономических. Которые смена статуса Крыма отнюдь не решила, а лишь обострила», — полагает историк.
«Если брать за пример исторический опыт, то Украина должна была по классической схеме сопротивляться захвату Крыма. То есть воевать.
Всегда было принято, что когда одна страна пытается захватить другую, та пытается дать отпор. Но ситуация, в которой одна сторона ведет «гибридную войну», а вторая не оказывает сопротивления, не имеет близких аналогов в истории. Это уже реалии новейшего времени. Поэтому и ответ тут годится тоже лишь беспрецедентный и не имеющий аналогов в прошлом. Выработать такую нестандартную концепцию реагирования является сейчас важнейшей задачей для Украины», — резюмирует Олекса Гайворонский.